— Я не хочу смерти этих людей! — кричит Рокамора. — Не верьте ему! И я не самоубийца! Мы все еще можем спастись отсюда! Если кто-то меня слышит… Я всегда боролся и борюсь сейчас за право людей оставаться людьми, за наше право на продолжение рода, за то, чтобы у нас не отнимали детей, чтобы не принуждали делать этот бесчеловечный выбор…

Боком я отхожу к двери. Рокамора не обращает на меня никакого внимания; может, нам удастся выбраться отсюда, пока… Пробую замок. Толкаю медленно, тихо… Дверь не поддается. Придавлена чем-то снаружи.

— Все. Можешь больше не горлопанить, тебя отключили, — перебивает его Шрейер. — Теперь можем поболтать наедине. Ты и я. Ну и твои заложники, конечно, но они не в счет. Ты же их убьешь.

— Мразь! Лжец!

Рокамора с ненавистью глядит на Эла, который кулем сидит в углу, руки связаны, лоб кровит. И оттуда, из Эла, исходит чужой голос, будто он — впавший в прострацию медиум, по которому звонит в наш мир какой-то демон.

— Тридцать лет, Хесус. Тридцать лет ты откладывал наш разговор, а? Ты был очень занят, я понимаю. Ты ведь сражался с системой! Тридцать лет я тебя искал. Ты мастак прятаться. Тридцать лет спасал от меня, людоеда, розовых милых детишек. Чужих детишек. Со своими у тебя как-то не сложилось, а?

— Я…

— И тридцать лет требовал отменить Закон о Выборе. Может, потому что сам не смог сделать правильный выбор, только и всего?

— Я не был обязан… Никто не обязан…

— Потому что ты просто струсил? Повел себя с ней, как обычная сволочь?

— Выключи! Выключи его! — кричит Рокамора Элу.

— Не веди себя как истеричка, — говорит Шрейер. — Ты тридцать лет уходил от этого разговора. Тебе проще сдохнуть, чем поговорить со мной? Знаешь, от чего мне досадно? От того, что она изменила мне с таким трусом. Плевать, что он был жигало и нищеброд. Мне обидно, что она хотела уйти от меня к такому ничтожеству, как ты.

Комната начинает плавиться и проседать, маленький злой пистолет плывет в моих влажных пальцах — и я отвожу его от Рокаморы, чтобы не прервать его, не дослушав.

— Она ведь ждала тебя, Хесус. Ждала все эти четыре года, пока я ее искал. Ты появился хоть раз? Позвонил ей?

Четыре года, повторяю я про себя. Ждала четыре года, пока не…

— Я не хочу об этом говорить! — Рокамора оглядывается на меня, на Эла, на Берту.

— Может быть, ты боялся засады? Но ведь в то время ты вовсе не был террористом номер один! Ты был просто стриптизер, соблазнитель богатых скучающих дам, вонючий нищий кобель. Кобель, который трахнул чужую суку.

— Ты сам виноват, Шрейер! Сам виноват! Это ты довел ее!