В ближайшей нише, с левой стороны, более освещённой, чем остальное помещение, на скамье, у стены, сидели в окружении грозных собак, выбритые наголо бледнолицые властелины псарни, живущие в подземелье и давно не видевшие солнца.  Поворот их голов, следящий за каждым движением, .сопровождал  шествие идущего человека и за ним – собаки и бойца., Настороженность возникла, когда процессия поравнялась с наблюдателями, но ни одна из собак, сидящих у их ног, не поднялась и не бросилась  вдогонку. Из зияющего, неосвещённого проема вырвалась стая собак и понеслась на Михаила. Он остановился, ожидая удара, но его, к счастью, не последовало. Перед самым носом собаки, описав дугу, понеслись дальше вдоль наружной стены амбара. Сзади собак, не отставая и улюлюкая, летел человек низенького роста и плотного телосложения ,  под стать важно шествующему конвоиру, следующему за Михаилом. Огибая углы, свора сделала круг, за ним второй и третий и  унеслась в проем, из которого выскочила. Трудно было предугадать дальнейшие действия. Тяжело дыша, подбадриваемая криками, она проскочила мимо освещенного участка, в котором сидели наблюдатели, и понеслась дальше. Сделав полный круг, исчезла в проёме, откуда и появилась. Выезд собак мог рассматриваться, как метод устрашения, а мог входить в обычный распорядок дня поддержания формы. Не успел Михаил забыть о нёсшейся кавалькаде, как его внимание переместилось на всплывших из темноты десяток собак, лежащих на полу, которые, при приближении, поднялись и оскалились,, образуя полукруг. Идти дальше, как и останавливаться, не представлялось возможным. Сзади двигалась, рыча и скалясь, такая же собака.

– Тебе осталось жить считанные минуты,– услышал Михаил низкий голос лысого, приземистого бойца,– некоторые в последнюю минуту зовут маму. Интересно, что прокричишь ты?

 Когда-то, погребённый землетрясением под руинами дома, Михаил, теряя сознание и, не осознавая, что творится вокруг, с последним вдохом позвал на помощь маму. Непроизвольный вскрик, свойственный чистым сердцам, не остался пустым возгласом в пустыне. Зов был достаточен, чтобы чуткое сердце услышало его и откопала сына. Михаил не  видел в последнем крике: Мама,– ничего  предосудительного, и благословил тех, кто зовёт ее на помощь.  К сожалению, он давно вырос из коротких штанишек, отвык плакать и давно никого не зовет на помощь. Ему никого не надо звать, чтобы проститься с жизнью. И плакать тоже не о чем. Вполне достаточно мгновений, тех мгновений, в течение которых рычащие собаки ждут команду, чтобы броситься на жертву. Он мысленно проиграл свою жизнь до конца. Допускал погрешности, что-то не  учёл, а что-то переоценил. Он знал свой потолок, и что ему под силу. Хорошо, что удалось защитить сто патентов и принципиального значения не имеет, удастся ли ему создать еще десять или тридцать изобретений. Было бы хуже, если бы их не существовало совсем. Он был рад, что испытал радость творчества и счастлив,что познал любовь, в то время, как для многих любовь остаётся простым ничего не значащим словом. Он ничего не собирался менять в своей жизни и благодарил Бога за то, что удалось свершилось. И если его смертный час настал, он готов к новому перевоплощению, которое будет лучше, чем настоящее, поскольку в жизни, он сделал шаг вперёд в своём сознании.