Вскоре он блеснет на высоких вершинах гор, обступивших поверженную ракету, потечет вниз, и золотой серп будет расти и расти!

Трехсотпятидесятичасовая лунная ночь близилась к концу.

…Уже больше недели - если исходить из расчета земных суток - Ольга лечила отца, Михаила и Николая.

Наконец - наступил желанный миг!

- Оля! Оля! - Милько тронул сонную девушку за плечо. Она спала на боку, словно к чему-то прислушиваясь.

- Оля! - прошептал снова Михаил. Девушка открыла глаза и, увидя его возбужденное, радостное лицо, поняла все. Она молча повернула Михаила спиной к горящему фонарю, чтобы не было резкого раздражения, и указала на спящего отца, потом на Загорского.

- Видишь?

- Вижу. - шепотом ответил Михаил.

Ольга показала ему каменную плитку.

- Вижу, Оленька, все, все вижу!

Михаил порывисто подхватил ее на руки, закружил по залу.

- Тише! - погрозила ему пальцем Ольга. - Пусть они спят…

Они отошли к стапелям с плитками, зашептались.

- Понимаешь, Оля, проснулся я, - темно, но чувствую… что вижу… Нащупал фонарь…

Они говорили так, словно не виделись целые годы. Совместно пережитое несчастье как-то еще более сблизило их, и если бы Михаил поцеловал Ольгу, это ее не удивило бы Но юноша не решился. Только смотрел на нее восторженно, шепотом рассказывал, как почувствовал, что вернулось зрение.

Загорский и Плугарь прозрели позднее. Когда глаза профессора стали видеть, куда и делалось его философское спокойствие Ольга и Михаил улыбались, глядя, как Иван Макарович подносил к лицу руки, шевелил пальцами, не сводя с них глаз. Он не суетился, не восклицал, а только глядел на свои руки. На ресницах профессора блеснули слезы.

- Ну, что ж, товарищи! - взволнованно произнес он, пряча руки за спину. - Теперь будем осторожнее. Матушка-природа шутить не любит…

Помощь Земли Плугарь рассчитывал получить с наступлением на Луне дня. По его подсчетам до прибытия второй ракеты оставались считанные дни: один или два…

- А как же они нас найдут? - спросила Ольга.