Джина обняла его: «Не беспокойся! В конце концов все это всего лишь игра – азартная игра».

«Чертовски дорогая игра! Кроме того, как тебе известно, я предпочитаю выигрывать».

Они подъехали к старому дому под перечными деревьями, прошли по гравийной дорожке, окаймленной красновато-фиолетовыми ирисами, зашли в дом.

«Боже ты мой! – удивленно воскликнула Джина. – Что это такое?»

«Хью развесил какую-то рекламу», – сухо отозвался Арт.

Джина и Дон молча рассмотрели листовки, закрепленные кнопками на стене. Самым заметным был плакат с большой фотографией Хью Бронни собственной персоной, с микрофоном в руке, поднявшего кулак с выражением мрачного торжества. На четырех других объявлениях красовались фотографии Хью поменьше, с сенсационными красочными заголовками: «Выступайте в Крестовый Поход вместе с Хью Бронни!», «Хью Бронни, ненавистник Сатаны!», «Борцы за возрождение! Последуем за Хью Бронни и очистим Америку!» Карикатура изображала Хью Бронни в виде мускулистого гиганта. Гигант нес метлу с ярлыком «Воинствующее Евангелие»; от метлы разбегалась во все стороны разношерстная гурьба уродцев-паразитов с человеческими физиономиями. У одних были рога и перепончатые крылья летучих мышей; другие, тучные и лысые, отличались длинными горбатыми носами и полузакрытыми складчатыми веками; третьи были отмечены коммунистическим символом серпа и молота. «Избавимся от атеистов и коммунистов, отвергающих Христа!» – призывала кричащая надпись на другом плакате. – «Наведем в Америке чистоту! Слушайте знаменитого борца за духовное возрождение Хью Бронни на традиционном собрании бескомпромиссных фундаменталистов! Приводите детей! Бесплатные газированные напитки».

Наконец Джина повернулась к отцу, открыла рот – и закрыла его.

«Знаю, знаю! – проворчал Арт. – Все это пошло и вульгарно. Но… в конце концов, так хочет Хью, это его дело. Здесь его дом, у него есть право развешивать любые плакаты».

«Но ты тоже здесь живешь, папа!»

Арт кивнул: «Я могу это терпеть. Мне не нравятся такие вещи, но какая польза была бы в том, чтобы заставить Хью снять плакаты? Он от этого не изменится, но только обидится, и между нами возникнут лишние трения».

«Иногда ты проявляешь чрезмерную терпимость, папа».

«Не знаю, не знаю. А вот и Хью! Надо полагать, он спал».

Наверху закрылась дверь, в коридоре послышались медленные шаги.

«Он здорово изменился», – вполголоса предупредил Арт.

Хью зашел в гостиную. Он надел мешковатый черный костюм поверх голубой рубашки с длинным серым галстуком и черные башмаки с острыми носками. Хью шокировал ростом – он был уже чуть выше 210 сантиметров – его угловатая голова тоже словно увеличилась, зрачки полыхали голубым огнем в глубоких провалах глазниц. За время своего проповедничества в прериях Среднего Запада Хью окреп – теперь от него исходила аура уравновешенной напряженной силы, непоколебимой самоуверенности.