«Ничего такого оно не гласит, – возразила Джина. – Я хорошо знаю одно: Иисус Христос был добр и милосерден. Он хотел, чтобы люди были добры друг к другу. Все эти россказни про адское пламя и вечные муки не стоят ломаного гроша. А теперь я пойду спать».

III

III

Учебный год кончился; и Дон, и Хью получили дипломы. Началась Корейская война, в связи с чем и Дон, и Хью получили весточку от президента. Хью удалось уклониться от военной службы благодаря явному плоскостопию и чрезмерному росту, теперь уже более чем двухметровому. Дона призвали и назначили в батальон парашютных десантников. Через десять месяцев мать Дона Бервика получила известие о том, что ее сын пропал без вести и считался погибшим.

Прошло несколько лет. Бизнес Арта Марсайла процветал, но его образ жизни почти не изменился. Хью уехал в Канзас и посещал богословскую семинарию Этбилла в Лоуренсе; Джина занималась в Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе.

Через три года после того, как Дон пропал на фронте, его мать получила официальное уведомление из департамента армии в Вашингтоне. Ее известили о том, что сержант Доналд Бервик не погиб, как считалось раньше, и вскоре должен был вернуться домой.

Еще через две недели Дон вернулся в Орандж-Сити. Он предпочитал помалкивать о том, чтó пережил на войне, но стало известно, что он был необъявленным военнопленным, и что ему удалось бежать из маньчжурского концлагеря в Японию. Теперь он выглядел значительно старше своих двадцати трех лет и слегка прихрамывал, а его на его лице появилось угрюмое жесткое выражение, мало напоминавшее приветливую физиономию прежнего Дона Бервика, которую хорошо помнили в Орандж-Сити: под покатым широким лбом торчал короткий прямой нос, скулы и подбородок заострились, щеки стали впалыми.

На второй день после прибытия в Орандж-Сити Дон навестил Арта Марсайла – с тех пор, как началась война, тот успел еще немного похудеть и приобрел еще более «кожистый» вид. Арт вынул пиво из холодильника и сообщил гостю немногие новости, достойные упоминания: Джина хорошо училась в университете, а Хью стал евангелистом-проповедником и сменил имя. Теперь он называл себя Хью Бронни, по девичьей фамилии матери.

«А ты что намерен делать, Дон?»

Дон откинулся на спинку дивана: «Помните, как мы ездили ночью к дому Фрилоков?»

«Помню».

«Я не забыл эту ночь. С тех пор я много читал – все, что мог найти на эту тему. В Маньчжурии у меня было время хорошенько подумать. И я принял решение. Решил заняться научными исследованиями – особыми, новыми исследованиями. Поступлю в университет, научусь по возможности всему, что смогу одолеть в математике, психологии, биологии и физике. Снова буду много читать. А затем начну применять научные методы в отношении так называемых „сверхъестественных“ явлений».