— Ну вот, будешь теперь привыкать такого же из себя корчить. А то сейчас, хучь как назовись, от тебя за версту русским духом несет…

Вот потому-то он и оказался в Шеффилде только через месяц.

Ту плавильню, о которой рассказывал Тимофей, Аким отыскал быстро. Уж больно точные приметы дал ему Тимофей. Он подошел к распахнутым воротам и заглянул внутрь. Заводец был крупный, аж на три большие печи. Они были устроены в дальнем конце заводского двора, в больших дощатых сараях с огромными воротами. Через их боковые стенки внутрь всех трех заходила ось, тянущаяся от большого, куда больше, чем он видел в Белкино, водяного колеса… Сараи, похоже, были устроены именно для того, чтобы никто не мог подсмотреть, как идет процесс плавки. Для этого же, вероятно, были предназначены и двое крепких парней с короткими дубинками в руках, околачивающиеся рядом с сараями. Сразу за воротами лежала большая куча угля, на ней сидели четверо дюжих мужиков — по бородам в них сразу можно было признать русских. Аким же бороду брил, поскольку она у него пока была редкая, да и вообще, так ему посоветовал Тимофей. Одет же он тоже был в английское платье, к которому привык, еще когда работал в мастерской мастера Джереми. Что ж, пора начинать…

Аким глубоко вдохнул и, натянув на лицо самое спесивое из получающихся у него выражений, вошел в ворота.

— Эй ты, пес, — Аким мысленно перекрестился и носком туфли пнул в бок сидящего на корточках у угольной кучи мужика, — а ну-ка, позови хозяина.

Тот окинул его сумрачным взглядом, поднялся и неторопливо потрусил к мгновенно насторожившимся и перехватившим свои дубинки поудобнее охранникам у плавилен. А Аким замер, горделиво отставив ногу и делая вид, что совершенно не замечает угрюмо глядящих на него перемазанных в угольной пыли соотечественников.

Хозяин появился через пять минут. Красный и потный от жара печей, одетый только в толстый кожаный фартук, короткую кожаную безрукавку и штаны. Он перебросился парой слов с охранниками, а затем неторопливо подошел к Акиму.

— Кто ты и зачем хотел меня видеть?

Аким попытался максимально спесиво выпятить нижнюю губу и протянул хозяину бумагу, выданную ему Тимофеем. Из нее следовало, что он железных дел мастер Станислав из Быдгоща, целых три года отработал в мастерской мастера Каннингема в Глостере, и тот его весьма хвалит.

— Я только сегодня приехал в город, хозяин, и узнал в таверне, что ты ищешь себе работника.

Наступил самый важный момент. Тимофей отчего-то был уверен, что хозяин завода будет непременно испытывать нужду в работниках. И, если Аким ему глянется, непременно его наймет.