Не слушая её, бард бросился вперёд, перехватывая поводья.

– А я клянусь, что не отпущу тебя, пока не услышу хоть какое-нибудь объяснение.

Брендалин звонко рассмеялась, запрокинув голову.

– Какой же ты глупец! Посмотри на меня – и всё сам поймёшь. Нет, не так посмотри, тупица! По-другому. Ты ведь умеешь.

У Элмерика похолодели ладони, а язык прилип к нёбу. Даже если бы он захотел сейчас позвать на помощь, то не сумел бы. Сердцем бард уже знал ответ, но не желал верить, поэтому прикрыл один глаз, позволяя себе увидеть то, чего не хотел знать.

В свете истинного зрения черты Брендалин почти не изменились, лишь стали ещё тоньше и изящнее. Раны от когтей лианнан ши были наполнены жидким огнём и наверняка причиняли невыносимую боль. Порыв ветра взметнул её волосы, явив взгляду острые эльфийские уши, украшенные серьгами с подвесками из белого металла. Рука Элмерика сама потянулась к флейте, но Брендалин прикрикнула:

– Не смей!

Она пришпорила коня, и тот поднялся на дыбы, вырывая поводья из замёрзших пальцев барда. Не удержавшись на ногах, Элмерик со всего маху сел в сугроб и откатился в сторону, чтобы не оказаться под копытами разгорячённого скакуна.

– Выходит, всё это время ты лгала мне… – Бард даже не пытался подняться.

Его тихие слова неожиданно достигли цели. Брендалин вскинулась, словно от удара, и отвела взгляд.

– Лишь единожды я сказала неправду. И поверь: это причинило мне сильную боль.

– Ах да, я и забыл: эльфы ведь не лгут! – Элмерик горько усмехнулся, глядя в чёрное небо. – Значит, просто недоговаривала, заставляя меня додумывать остальное. Так ведь?

– Это было нетрудно. – Эльфийка скривила рот. – Легко обмануть того, кто сам желает обмануться. Но я солгала бы, если бы сказала, что наши чувства ничего не значили. Признаюсь: в какой-то миг…

– Замолчи! – выплюнул бард, поднимаясь во весь рост. – Это низко!

– Мне правда жаль, что всё так вышло… – Брендалин больше не смотрела в его сторону. – Но иначе и быть не могло. Сейчас тебе лучше уйти в дом и сделать вид, что ты никого не видел. Поверь: меньше всего на свете я хочу навредить тебе. Но если ты не оставишь мне выбора…

– Тогда убей меня сейчас, и покончим с этим! – Элмерик заступил ей дорогу. – Потому что я не сойду с пути. И буду преследовать тебя до конца дней.

– Век смертных недолог, – со смешком сказала эльфийка, но в её голосе Элмерику почудилось сожаление.

Она занесла руку в расшитой серебром замшевой перчатке, но нанести удар отчего-то не спешила.

– Чего ждёшь? – ухмыльнулся бард. – Разве ты медлила, когда убивала Мартина?