– А теперь скажу я, – покрыл звонкий и смелый голос все смешки и ехидные замечания где-то за спиной Натаниэля. – Ваш товарищ не сказал ничего смешного. Вы просто ничего не понимаете сами.

Он махнул рукой и уже опять повернулся к своему другу. Они с ним улыбнулись. Они посмотрели вдвоем на чертежную доску. Белый лист ватмана простирался во все стороны, как будто без конца и без края. Словно прерии. Словно синее небо. «Неважно», – вспомнил Джеймс Грейсли. В прериях всё неважно. Слишком зеленая трава и слишком яркий свет солнца.

– Преображение Христа на Фаворе показывает, что если здешний свет солнечный так прекрасен и животворен, то сколько прекраснее и животворнее будущий вечный и невечерний свет. Настоящий стихийный мир есть слабая тень будущих нетленных, вечных, сладостнейших благ. Суди по нынешним вещам о будущих нетленных благах. «Не видел того глаз, не слышало ухо, и не приходило то на сердце человеку, что приготовил Бог любящим Его» (1 Кор. 2, 9). «Чудны дела Твои, Господи!» (Пс. 138, 14). Иоанн Кронштадтский

– Преображение Христа на Фаворе показывает, что если здешний свет солнечный так прекрасен и животворен, то сколько прекраснее и животворнее будущий вечный и невечерний свет.

Настоящий стихийный мир есть слабая тень будущих нетленных, вечных, сладостнейших благ. Суди по нынешним вещам о будущих нетленных благах. «Не видел того глаз, не слышало ухо, и не приходило то на сердце человеку, что приготовил Бог любящим Его» (1 Кор. 2, 9). «Чудны дела Твои, Господи!» (Пс. 138, 14).

Джейми вспомнил. Прерии. Так всегда напоминали прерии. Натаниэль вырос в прериях. Вот он такой и есть:

«Отвергни забвение и отступи от тьмы; да будет сердце твое в мире со (внешними) чувствами, и все это исполнится над тобою. Идоложертвенный дым исчезнет из мысленной твоей Ниневии, и распространится по ней благоухание фимиама духовного – покаяния, и удержит наказание, грозящее ей низвращением. Где уснул ты?»[256]