Она медленно подняла ладонь и положила пальцы на маленькую беспокойную головку. Прикрыла глаза. И обратилась вглубь себя, в непостижимую темноту своего «я».

Потому что ей не нужен был пьентаж. Она сама была Волком. Она все могла сделать сама.

Птица пискнула и спорхнула с руки. Она взмыла вверх, над обрывом, судорожно взмахнула крыльями несколько раз — и камнем упала в пропасть.

Марика посмотрела на свою ладонь. На ней было крохотное, одно-единственное пятнышко светлой крови. Она глубоко вздохнула и очень осторожно приложила ладонь к траве, влажной и прохладной от предрассветной росы. Отняла руку — там, где она только что была, нежная зелень сменилась сухой мертвой желтизной.

Марика подняла голову.

У стены сада, нависающей над ним неприветливой и гладкой белизной, сидел Волк. И его чистые, как морозное зимнее небо, глаза улыбались.

II. Локоло

II. Локоло

Локоло.

Два движения рук. Первое — простое и открытое, доверчивое и призывающее доверять. Второе — быстрое и четкое, короткое и неотвратимое.

И потом, когда крошечное сердце перестает биться — третье. Сильное и уверенное прикосновение пальцев к мягким, еще теплым перьям.

Но ничего не происходит.

Солнце поднимается над городом.

Локоло.