Осталось одно: мне надо кое-что сказать.

– Филипа принимала процедуры.

Я поняла, что не могу смотреть ей в глаза, и поэтому уставилась в стену за ее левым плечом, внимательно изучая ее бесконечно серую поверхность.

– Да?

Легкий интерес, не более того.

– По-моему, она убила своего брата.

И снова:

– Да?

– Я пыталась вам помешать.

– Я знаю. Я видела, как вы наблюдали. Знала, что это вы. Не могла вспомнить вашего лица, но знала, что это должны были быть вы. Все записала. Может, видела вас еще, но забыла записать. Сейчас не припомню, но это неважно.

– Будь у меня возможность, я бы вас убила.

– Мне очень жаль это слышать.

– Я вас уничтожу, если смогу. Вы это записываете? Хотя все равно. В запоминании или забывании есть своя жестокость. Если смогу, я вас уничтожу. Это… мне хочется сказать «правильно». В свое время мне казалось, что я знаю, что значит «правильно». Потом я не знала. А теперь, по-моему, снова это понимаю. Уходите, Байрон-Четырнадцать. Уходите и забудьте все.

– Вы… – начала она.

– Удивительная?

– Да.

– Вы мне завидуете?

– Да.

– Вы ошибаетесь. Ошибаетесь. Уходите. Пока дойдете до двери, вы забудете, что видели меня. Когда вы снова сюда вернетесь, я уже исчезну. Уходите и забудьте, Байрон. Уходите.

Она стояла, застыв, опершись на палку, теперь чтобы действительно не упасть, приподняв одно плечо и нахмурив лоб.