Не смогу…
Помогите мне. Чтоб вас, тупица вы этакий, ходячее недоразумение, где тот, кто выследил воровку на Ближнем Востоке, где mugurski71, где Гоген, где разведчик, охранитель, манипулятор, инстинкт убийцы, где ваша жажда мести?
Байрон победила меня, сказал он. Она выиграла.
Она пырнула меня ножом и бросила истекать кровью на полу в Венеции, ответила я. Она вставила мне электроды в башку и попыталась превратить меня в свое орудие. Она использовала меня, сделала своей куклой, но она, зараза, меня не одолела, так что возьмите-ка себя в руки, слюнтяй!
Он поглядел на меня сквозь переплетенные пальцы рук и спросил: сколько раз мы говорили на эту тему?
Сто раз, идиот, бросила я, и вы все позабыли, но каждый раз я оказывалась права, и каждый раз вы в итоге со мной соглашались. Так что прежде чем «Прометея» разорвут на куски, прежде чем Филипа отправится в тюрьму, прежде чем истратят последний цент и ваш последний знакомый исчезнет навсегда,
И я кричала, но не на него.
А он спросил: что вам требуется?
Глава 99
Глава 99
В распоряжении Гогена множество разных инструментов и данных.
Специалист по видеонаблюдению засек Байрон, когда та садилась на поезд в Санта-Лючии спустя три часа после трагедии в гостинице «Маделлена», затем потерял ее где-то в Северной Италии после того, как она не сошла ни на одной из станций по маршруту.
Мы считаем, что она спрыгнула с поезда, пока тот стоял на светофоре, объяснил он. Гоген поднял на ноги всех своих людей и расширил зону поиска: транспортные узлы, аэропорты, вокзалы, паромные переправы. Некая женщина вроде бы мельком видела Байрон где-то в Лугано, да и то со спины, и кто мог что-то с уверенностью сказать при таком масштабном поиске? Кто мог что-то утверждать?
– Возможно, это она, – задумчиво произнес Гоген. – Но мы вряд ли ее вообще когда-нибудь увидим.
Я оставалась рядом с Гогеном, а он продолжал записывать, меняя мобильные телефоны на USB-диктофоны, когда садились аккумуляторы, наблюдая за мной, не спуская с меня глаз, все время начеку.
– Это нормально, – сказала я. – У Байрон через какое-то время тоже началась паранойя.
– Я не… – начал он и умолк.
– Вы боитесь той, кто я, когда меня забываете. Боитесь, что я могу что-то сказать, сделать и исчезнуть, а когда вернусь, вы не вспомните. Диктофоны – это ваше оружие, а что если они остановятся? Если они остановятся, а я ограблю вас до нитки, о чем вы никогда не узнаете. Я бы боялась. Так что это нормально.
Он отвернулся, полуприкрыв глаза, и не сказал ни слова.