— А, вот он где.
Состояние поступившего мужчины было не ахти, но предварительный осмотр позволил понять, что это не гангрена, но ногу, возможно, все равно придётся ампутировать.
— Доктор Палаван! Ой, привет Никлия.
— Ох, Ниарий.
Казалось девушка ещё больше засмущалась из — за подошедшего молодого человека. Лицо Палавана стало непроницаемо как лёд. Уже давно доктор прозвал Ниария «первым асардонцем».
Почти три недели назад, когда они ещё работали с небольшой группой учеников, как-то под вечер этот кадр появился у ворот их клиники. Не скрывая, что он из асардонцев, тот начал рассказывать, что разочаровался в «догматической медицине», что видел, как работают лекарства Сетары, что учился на работах Палавана. В общем, тогда доктор выгнал его взашей. А теперь вот, он здесь.
— Доктор Палаван, я хотел сообщить, что ваша мазь, она работает! Она просто невероятна!
Да ты что? А он-то, наверное, полагал, что всякую ерунду смешивает и смотрит на результаты. В это время Палаван уже успел сделать себе первую кружку чая и лишь процедил:
— Хорошо.
— Да. Мне удалось вылечить Иакирия.
Охнув, Никлия закрывала ладошками рот. Палаван же по инерции подавился набранным в рот чаем, выплеснув половину обратно.
— Ты совсем рехнулся?! Ты к нему прикасался? У него проказа. Сетара только собиралась им основательно заняться, но и то не гарантировала результата.
— Но теперь он здоров.
Через несколько минут Палаван уже осматривал исцеленного, не веря своим глазам.
— Но струпья, это мёртвая плоть, они не могли сами собой исчезнуть!
— Я все срезал, а затем использовал мазь. Чтобы он не страдал во время процедуры, я использовал вашу настойку из корня туманника.
— Ты сделал что?! Срезал? И сколько у тебя это заняло? Хотя не отвечай, я и так вижу.
Круги под глазами Ниария свидетельствовали о том, что тот не спал всю ночь.
— Придурок. — Палаван плюхнулся на стул. — Да тебе несказанно повезёт, если ты не заразишься. Ты не имел права так рисковать, да ты ещё бриться не начал, тебе жить да жить!
— Я постоянно обрабатывал руки вашей мазью. К тому же …