Вместо этого он спросил:

— Я снова хочу уточнить, в чем заключается моя роль? Ваши планы велики, но я так и не понял, что должен делать?

Красноглазый важно кивнул.

— Хорошо, что твой разум в состоянии увидеть блеск моего замысла, хотя ты и не понимаешь всей его значимости… Я собираюсь использовать твою плоть, чтобы создать временный орган, вживить его в тело другого адепта и произвести выброс энергии. Орган сгорит, но пациент выживет. Мои многолетние эксперименты позволяют мне с уверенностью заявить, что это возможно! К моего глубочайшему сожалению ты пока не готов. Твоя плоть изумительна, — Зомат аж причмокнул от удовольствия и на мгновение стал похож на странного мелкого каннибала, — но хорошо справляется лишь с сырой энергией, а мне нужно пропустить импульс, модулированный вибрациями силы. Понимаешь? Вот поэтому мы должны развить твои уникальные качества.

— Развить? Как?

— Сейчас поймешь…

* * *

— Ммммм! — из уст пленника вырвался сдавленный стон, между прочим, уже не первый за последний час.

К его рукам и ногам подходили две тяжелые цепи. Одним концом они подсоединялись к кандалам сверху, а другим к большому метровому кубу, который Зомат извлек из внутреннего хранилища. Получался замкнутый контур, одним из элементов которого, являлся человек.

В перерывах между стонами Алекса, красноглазый объяснил, что куб трансформирует энергию из кристаллов и гоняет по кругу, а также заметил, что подобная нагрузка очень полезна для развития сопротивления и что в некоторых школах таким суровым образом тренируют учеников, поэтому Алекс должен не жаловаться, а должен поблагодарить Зомата за оказанную услугу. Ведь когда тот выйдет из подземелья, он станет гораздо сильнее.

Однако землянина пустые обещания не слишком вдохновляли, после всей информации, что коротышка ему поведал, даже дураку было понятно, что никто его не отпустит и никакого будущего у него нет, если он, конечно, сам об этом не позаботится.

Укрывшись в глубинах разума, он холодно смотрел на противника. В режиме наблюдателя Алекс не чувствовал боли, точнее чувствовал, но сумел с ней растождествиться и боль стала просто еще одним состоянием организма, не хуже и не лучше других.

Однако стоны и судороги не были наигранными — тело действительно страдало, но землянин продолжал подмечать малейшие нюансы мимики на лице противника. И, надо отдать Зомату должное, зрелищем пыток он не наслаждался. Наоборот, пару раз скривился и даже сделал выговор пленнику, что, мол, не надо так стонать, что надо потерпеть. А потом добавил, что будь у него возможность, он бы подавил сознание Алекса и избавил бы от мучений. Он же не садист. Однако, со слов красноглазого, выходило, что это не лучшим образом скажется на результатах «тренировки».