— Через печать? — она скептически посмотрела на две почерневшие полоски и руны под ними. — У братика очень странные представления о важных вещах. Ладно, пойдём ужинать, все уже собрались и только тебя ждут.

— Сейчас пойдём, только для начала надо эту шкатулку положить в комнату без дверей.

— Как скажешь, — она сказала это так, словно мы с Матео затеяли какую-то глупость.

В следующую секунду вокруг всё замерцало золотыми искрами, меня ожидаемо схватили за желудок и перенесли в тёмное помещение, под потолком которого кругами летал маленький жёлто-белый огонёк.

— Можешь положить куда хочешь, — сказала она.

С прошлого визита вроде бы ничего в комнате не поменялось, только появилась большая подушка в углу, на которой лежал дневник Карины Лиц. Я прошёл в другой угол и аккуратно опустил шкатулку на пол. Когда я отошёл обратно к Тали, огонёк под потолком ожил и любопытно полетел к шкатулке, закружив вокруг неё. Снова перед глазами замелькали золотые искорки, и мы вышли в коридоре прямо перед дверью в светлую столовую.

— Только не превращай эту комнату в хранилище, — наставительно сказала Тали. — Для этого у нас есть сокровищница. И меньше слушай Матео, когда он будет советовать тебе очередную глупость.

* * *

Полночь, Серая река на выходе из города Витория

В самой широкой части реки, где она выходила из города, жители бедных кварталов Витории зимой всегда пробивали широкие проруби. Чтобы они не замерзали, мастерили хитрые приспособления, делали короба из толстых и широких досок, но даже это не всегда спасало, когда на столицу опускались лютые морозы. На дне реки под каждой из таких прорубей можно было найти много всего: и медные черпаки, и монетки, брошенные на счастье, и топоры, ушедшие немного в песчаное дно. Течение ещё до весны снесёт большую часть своеобразного мусора дальше по реке, но сейчас прямо под одной из таких прорубей в кромешной темноте лежал большой кусок разбитого кувшина, покрытый замысловатым рисунком. В какой-то момент осколок лопнул, развалившись пополам, и вверх устремились крупные пузырьки воздуха. Едва они добрались до намёрзшего за ночь льда, послышался глухой звук, словно в него из-под воды ударило бревно. Последовал второй удар, и лёд раскололся. Кто-то подтолкнул его снизу, отбрасывая большие куски в сторону, и из воды показались серпы длинных острых рогов. В одну из досок, удерживающих край проруби, вцепилась крепкая рука, и из воды вынырнул широкоплечий мужчина. Легко подтянувшись, он выбрался из воды, вставая в полный рост, и тряхнул головой, сбрасывая с волос капельки воды, быстро замерзающие на воздухе.