Она ответила вполне искренне:

– Не знаю. Быть может, потому, что обидели меня, а значит, и отомстить должна тоже я. Наверное, так. А еще…

Она молчала так долго, что Тристан не выдержал:

– Что еще?

– Я не могла допустить, чтобы им достался человек, пускай даже отребье вроде тебя!

– Отлично, вот это мне уже понятно. Ненависть, страх, отчаяние толкают нас на заключение таких сделок, о которых мы потом горько сожалеем. Значит, ты не смогла принести соплеменника в жертву чужакам. Зато на дороге ты попыталась убить меня собственной рукой…

– Ты… ты хотел овладеть мной… снова! – выкрикнула Герта. Щеки ее пылали – не от жара камина, а от давнего стыда.

– Ты так думала? Что ж, с твоими воспоминаниями это вполне естественно, – кивнул Тристан. – Но послушай меня, девочка. Первое: нога моя никогда не ступала в Литендейл, три ли месяца, три ли года назад – никогда! Второе: вещица, по которой ты меня узнала… – Он посмотрел на браслет, постучал по нему пальцами. – Три месяца назад у меня ее не было. Во время последней осады порта к нам на подмогу пришло много рекрутов из отдаленных долин. Они занимались тем, что вылавливали бродячие шайки врагов.

Осада – в основном пора безделья, а если человеку нечего делать, он ищет развлечений. В нашу задачу входило только следить за тем, чтобы враги не бежали из крепости, пока не подойдут корабли из Гендельсбурга и Веннеспорта и не атакуют их с моря. Ожидая эти корабли, мы забавлялись азартными играми. Даже я, за кем сложилась репутация осторожного человека, не увлекающегося подобными забавами, порой принимал в них участие.

В одну из игр я его и выиграл. Тот, кто поставил его на кон, был похож на Урре – сын убитого князя, наследник разоренного поместья. Два дня спустя он погиб, отражая вылазку врагов. Он просил меня не продавать браслет, надеясь отыграться, если повезет, потому что украшение принадлежало к числу семейных драгоценностей. В битве я открыл, что оно не только красиво, но и полезно. Поскольку парень все равно погиб, я решил оставить браслет у себя – как видно, себе же на горе. Имени его я не знаю, все звали его каким-то прозвищем. Будучи ходячим мертвецом, он половину времени пребывал вдребезги пьяным…

– Ходячим мертвецом?

Рассказ Тристана был очень убедителен, и Герта верила ему.

– Так я их называю. В Высшем Холлаке их сейчас много. Одни – совсем юнцы, вроде Урре или бывшего владельца браслета, – он погладил украшение. – Другие годятся им в отцы. По Долинам прошлись огнем и мечом. Уцелевшие же края лишились людей и провианта: все забрала та либо другая рать. У страны сейчас два выбора. Либо она превратится от истощения в пустое место, либо появятся новые вожди, смелые, решительные, которые отстроят ее заново.