– Какая вам разница? – резко спросила она, тяжело отдуваясь. – Вы же ни во что не ставите человеческие жизни.

– Ты ошибаешься, я питаю огромное уважение к человеческим жизням.

Повелитель лемуров ждал, пока Арка поднимется по лестнице.

– Просто я умею точечно воздействовать на общество и не боюсь принимать решения, которые другие не желают принимать ради спасения большинства. Я предпочитаю сто раз убить одного человека, чем рискнуть сотней жизней, пощадив одного.

Арка согнулась пополам от хохота.

– Вы вообще себя слышите? «Я не боюсь принимать решения, которые другие не желают принимать ради спасения большинства». Держу пари, все тираны в мире думают в точности, как вы. Такими принципами можно оправдать все, что угодно.

Она чувствовала, что перешла черту, потому что повелитель лемуров ответил не сразу. Он присел на обледеневший парапет канала и, создав изо льда два лезвия, стал крепить их к подошвам своих сапог. Его лицо ничего не выражало. Стоявшая рядом с ним Арка снова задалась вопросом, не пришел ли тот самый подходящий момент, чтобы убить своего врага. Возившийся со своими сапогами повелитель лемуров казался беззащитным. В нескольких шагах от них солдаты-птицеловы, сторожившие межуровневый пункт пропуска, играли в кости. Пальцы девочки теребили самодельную подвеску. Нужно всего лишь развернуть орихалковое перо, нейтрализующее воздействие самородка живой лазури. Затем нужно схватить ее спутника за голову и…

– На осаду Напоки я прибыл совсем еще молодым офицером, – проговорил вдруг повелитель лемуров.

Он закончил крепить ледяные коньки к подошвам, сгорбился, упершись локтями в колени, и стал смотреть на башни, возвышающиеся над каналом.

– Это было мое первое назначение, и, как все новички, я горел восторгом, рвением и в то же время очень опасался. Мне поручили командование ротой опытных солдат. Мне предстояло отдавать приказы людям намного старше меня самого. Это тяжелая ответственность. Я ждал, что проявлю себя в бою и покажу им, что чего-то стою.

Арка выпустила из пальцев подвеску. Ей и без того трудно было решиться убить хозяина лемуров, а уж прикончить его хладнокровно, ударом в спину, пока он делится с ней воспоминаниями, казалось и вовсе невозможным. Его уязвимость превратилась в прекрасный щит. Девочка села напротив собеседника, на краю обледеневшего канала. Повелитель лемуров поднял глаза, посмотрел на нее, и Арка вновь с горечью отметила, как сильно он похож на Широн.

– Но осада длилась много месяцев, – продолжал он. – Мне пришлось столкнуться с разочарованием моих мучившихся без дела солдат, да и со своим тоже. Это оказалось нелегко. Всем хотелось, чтобы ворота Напоки открылись, чтобы мы наконец вступили в бой, но мы были вынуждены ждать и убивали время кто как мог. Мы провоцировали лучников на стенах, играли в карты, пили. Военный лагерь превратился в своеобразный городок за городскими стенами. В окрестных деревнях жило много гражданских, они приходили и уходили. Купцы приходили сбывать свой товар, девицы легкого поведения торговали своими прелестями, мальчишки-курьеры оказывали услуги в обмен на мелкую монету или еду.