– Кей, вы смогли бы понять меня, лишь побывав за Дверью. Но путь туда открыт только мне, Артуру, Томми.

– А я вам нужен? – впервые с появления Кертиса заговорил Томми.

– Конечно. – Кертис словно утратил всякий интерес к Альтосу. – Тебя волнует твоя судьба, мальчик? Понимаю. Видимо, Кей провел с тобой ряд бесед о моей циничности. Ты мне нужен. Даже если твоя новая личность абсолютно отлична от прежней, это не меняет сути. Ты – моя плоть и кровь. В большей степени, чем просто сын. Мне нужны соратники.

Томми кивнул, и Кертис похлопал его по плечу. Спросил:

– А что еще, Кей?

– Почему вы желаете человечеству гибели?

Кертис нахмурился.

– Не смотрите на меня так. Сотню лет назад, когда Империя трещала по швам, пограничные планеты горели в огне, а на истребители-камикадзе сажали пилотами детей, вы отказались от самого щедрого в истории подарка. Вы отвергли мир – настоящий мир, воплотивший все ваши мечты. Я, очевидно, прошел бы «Линией Грез». А вы вернулись в армию, скрыв координаты планеты, и, превозмогая страх, продолжали боевые вылеты.

– Альтос, вы противоречите сам себе.

– Не думаю, что в вас говорил патриотизм. Вы вернулись бы за «Линией Грез» после заключения Альянса. Но ведь даже сейчас она нужна вам не для себя – для продажи.

– Я уже создал мир своей мечты, – серьезно ответил Кертис. – Вот и вся разгадка. Мне «Линия» не нужна, но если есть возможность заработать на ней и принести счастье миллионам…

– Не смешите меня, Кертис. Через «Линию Грез» из Вселенной уйдет цвет человечества. Кончится наука, исчезнет искусство, дураки-полководцы будут командовать солдатами-дебилами. Возможно, что тогда уйдете и вы. После этого, наверное, развалятся установки аТана и «Линии Грез». И наши друзья-булрати вспомнят старые амбиции, Псилон прекратит самоизоляцию, алкарисы будут интересоваться не соседней Галактикой, а отнятыми у них когда-то планетами. Империя, вся человеческая раса, погибнет. Зачем?

– Вы не получите ответа, Альтос, – быстро сказал Кертис. Посмотрел на Артура, словно ожидая поддержки, но тот казался слишком растерянным.

– Я должен попытаться… – произнес Кей, поднимая карабин. Лицо Кертиса дрогнуло, он начал привставать, и Дач нажал на спуск.

Это была очень старая модель, и выхлоп плазменного заряда прогремел как взрыв. На груди Кертиса расцвел огненный цветок, и его швырнуло на камни.

Больше всех был поражен сам Дач. Артур лишь дернул головой, глянув на лежащего отца, потом спросил:

– Что, теперь я?

– Прости, – сказал Кей.

– Давай, давай, – подбодрил его мальчик. – Мы обговаривали этот случай, и ты свободен от обещаний.