Бирн увидел, как рука Лайтоулера змеей скользнула в открытое окно и повернула ключ в двери.

В библиотеку немедленно вбежал огромный черный жук и, дергаясь, принялся пробираться по замусоренному полу. Над ним летела ворона; столкновение с дверью явно не причинило ей вреда.

Лицо Тома сделалось пепельным.

— Господи, выгоните ее отсюда, выгоните ее совсем…

Питер Лайтоулер поглядел на него.

— Ты знаешь, что это ложь, не так ли? — произнес он негромко, голосом сухим и бесстрастным. Прекрасный бледно-серый элегантный костюм его ничем не напоминал о том, что его владелец только что силой пробился в Голубое поместье.

— Что вы хотите сказать? — Том держался за лодыжку, он пытался развязать шнурки.

— Все ложь: и то, что сказала тебе Алисия, и то, что ты написал. В этом нет даже капли правды. Ни одного предложения, ни одной идеи. — Он наклонился к своему внуку. — Том, убирайся отсюда, тебе нужно оставить поместье. Ступай в тихое место, где ты сумеешь спокойно подумать и постепенно со всем примириться. И с тем, что ты способен принять, и с тем, что не способен.

— Докажи это!

— Позволь мне кое-что сказать тебе. Позволь мне объяснить…

— Нет! — теперь кричал Саймон. — Рут умирает! Все объяснения запоздали. Она упала через перила и ударилась головой. Мы поссорились, мы опять взялись за эту тему, пытаясь объяснить, пытаясь понять…

— Слушай. — Питер Лайтоулер едва глянул на своего сына. — Мне жаль Рут. Я никогда не хотел причинять ей плохого. Я всегда вешал трубку, когда она отвечала, потому что знал, как мои звонки расстраивают ее. Но разве ты не знаешь? Неужели ты не понял, что это задом? — Он посмотрел на Тома, ожидая ответа.

— Это дом Рут! И Кейт! И Элизабет! И Эллы… — Голос Тома внезапно сделался неуверенным. Этот старик не был чудовищем, злым насильником и чародеем. Под ярким летним светом Том мог разглядеть каждую морщинку на его лице. И он видел теперь перед собой лишь исстрадавшегося старца… Руки Питера Лайтоулера тряслись, тряслись от возраста, страха или чего-то еще, тряслись самым жалким образом.

— Том, — сказал Питер Лайтоулер. — Слушай. Дом этот населен призраками, но не по моей вине.

— И еще кое-что, — продолжил Питер Лайтоулер, опускаясь у длинного стола в коридоре, как будто он имел на это право. В зеленом свете лицо его сделалось бледным, как слоновая кость. Манускрипт Тома белел на столе перед ним. Бирн и не заметил, как рукопись попала сюда. — Этот дом может вскоре легально перейти к Кейт, но здесь всегда распоряжался кто-то другой. И не я, и не Рут или бедная Элла, и даже не Элизабет. Нет, этим поместьем командует ведьма — я использую это слово совершенно осознанно. Ведьма, которая виновата во всем случившемся, которая подстроила всю эту прискорбную ситуацию. И ведьма эта — моя дорогая жена.