– Тогда поехали… и побежали. – Биленкин вновь повис на ремнях, вцепившись в них руками и ногами, слегка покосившись на Варшавянского, но под кислородной маской выражения его лица нельзя было разобрать. Но вряд ли он улыбался.

Колесо покатилось, робот побежал. Бежал он совершенно по-человечески – согнув в локтях руки, наклонив корпус, фиксируя фазу отрыва огромных ступней от грунта. А сзади их нагоняла быстрая марсианская ночь, будто расползалась капнувшая на промокашку чернильная капля. В ней просверкивали звезды – такие же яркие, как на Луне.

– Роман Михайлович, – раздался в наушниках голос Паганеля. – Вижу «Красный космос». Азимут – двенадцать градусов севернее оси движения. Прошу сделать корректировку.

Колесо по широкой дуге взяло указанное направление, и через короткое время они увидели сигнальные огни корабля, которыми он был изукрашен, как новогодняя елка. Мартынов приказал включить всю иллюминацию, чтобы путешественники не сбились с курса, и теперь «Красный космос» сиял теплым светом, как светятся окошки московской пятиэтажки, за которыми тебя любят и ждут.

Внутри корабля Первому коммунисту пришлось пробираться чуть ли не на четвереньках, следуя за Борисом Сергеевичем, который, смущенный столь непривычной позой гостя, провел его по тем отсекам и модулям, куда позволяли заглянуть габариты инопланетянина. Отдельной песней стало то, как фаэтонец вообще попал на корабль, ибо оказалось, что ни один люк его не вмещает. Пришлось освобождать грузовую палубу, но даже там Первый коммунист свернулся чуть ли не клубком, чтобы пройти шлюзование и оказаться внутри «Красного космоса».

После мучительной экскурсии по узким проходам корабля высокие договаривающиеся стороны добрались до кают-компании, где Первому коммунисту вновь пришлось расположиться на полу. Борис Сергеевич поглядывал на полуразобранную переборку, и все в его душе протестовало против столь вопиющего нарушения внутренней герметизации корабля. Однако на что не пойдешь ради первого контакта с инопланетянином!

– Цивилизацию Фаэтона погубило некрополе, – сказал Первый коммунист. – К сожалению, таков универсальный путь любой цивилизации – разум является результатом воздействия на… – он слегка запнулся, подыскивая слово, – на подходящего носителя поля коммунизма, ибо только поле коммунизма позволяет первобытной стае осознать потребность в целенаправленных коллективных действиях иного порядка, чем просто охота и защита от хищников. Первая искра разума, зажженная полем коммунизма, переходит в самоподдерживающийся режим, индуцируя поле коммунизма второго порядка и все сильнее раздувая пламя подлинного коллективизма и коммунизма. Я думаю, что человеческие гоминиды тоже проходили этап первобытного коммунизма?