— Не забьешь — убьешь. К волку все это не имеет никакого отношения.

Неожиданно лихорадочное состояние оставило Хагена, и он, вместо того чтобы ответить или даже напасть, опустил руки. Все возрастающее беспокойство в рядах зрителей, похоже, перестало его волновать. Его взгляд остановился на Давиде, который понял, что вожака больше нет. Хаген окончательно сбросил маску, за которой прятался столько лет. Если ему удастся убить Давида, то он начнет убивать тех, кто близок ему, пока не придет Саша, чтобы остановить его, — если это вообще еще будет возможно.

Лицо Хагена осветилось улыбкой, в которой проявилось что-то чужое, чего не было ни у одного демона.

— Ты убил Матоля и Натанеля, поэтому должен знать, каково это — убивать волка. Это пьянит гораздо больше, чем забивание жалкой, скучной человеческой жертвы. Когда ты убиваешь волка, то убиваешь вроде бы одного, хотя на самом деле — двоих. Для демона такая мука, когда его отрывают от хранителя и он не сможет быть ничем, кроме тени теней. Дар такой жертвы заключается не только в осознании того, что ты обладаешь абсолютной властью над созданием, отнимая у него жизнь, но и в том, что ты можешь получить и кое-что другое: одна жертва дает тебе возможность разрывать еще и еще.

В этот миг Давид понял, почему смерть Конвиниуса вызвала к жизни подавляемую столько лет жажду убивать. Он снова поискал взглядом Мэгги и, когда она ответила, кивнул ей. Несмотря на ловушку, в которую она его заманила, внезапно он сумел понять решение, которое она приняла, сама будучи вожаком: Хагена нужно убить! Мэгги слабо улыбнулась ему и отошла к собравшимся у края бассейна членам своей стаи, которые незаметно собирались за спинами сидящих в первых рядах.

Давид снял куртку и швырнул ее на пол.

— Я — не Конвиниус.

Неровные отсветы пламени превратили лицо Хагена в кроваво-красную маску из цвета и тени.

— Нет, ты не он, — произнес он настолько тихо, что слов почти не было слышно. — Но ты умрешь точно так же, как и он: без волка, который мог бы помочь.

И его маска исчезла за серой тенью. Хаген остановился в нескольких шагах от Давида и принялся кружить вокруг него.