Вот так и есть — вроде бы и привык, а с другой стороны, словно кино смотришь, кто-то живущий в самой глубине сознания продолжает кричать: «Так не бывает! Ты бредишь, мужик! Ты офигел!»

Ну не ходят мертвые по земле, не бывает так. Или все же бывает? Эти же ходили. Эти ходили, а вообще не бывает. Маразм.

— Слышь, командир! — окликнул меня Витя. — Там, похоже, морф шляется.

— Где? — подбежал я к нему, попутно подхватив пулемет.

— Вон там, у маслохранилища, видишь? — указал он на ряд высоких и узких цистерн, выкрашенных в голубой цвет.

От нас дотуда было метров сто или больше, сто пятьдесят, может быть. А еще там настоящий лабиринт и множество кустов, так что сразу что-то разглядеть не получилось.

— Самый левый синий танк, за ним две цистерны на полозьях… вот за ними, — уточнил Витя.

Так, если там, то все равно не разглядеть.

— Самое место ему тут, — пробормотал я, наводя прицел на указанные Витей цистерны.

— Это с чего?

— А оно как правило: где мертвецов много, там этих «суперов» нет, — пояснил я. — А где мертвяков мало, как здесь, — там «суперы» есть, почти что с гарантией.

— Это с чего? — шепотом повторил свой вопрос собеседник.

— Да хрен его знает, заметил, что так получается, — ответил я. — Потому, наверное, что где мертвецов много, «материала» для мутаций мало остается — конкуренция среди зомбей большая. А где немного, там какой-то мертвяк вполне способен целый труп себе на прокорм раздобыть… Ага, вижу, шевелится что-то!

Шевельнулась тень под танком, самого мутанта разглядеть не получалось. Скосил глаза на пулемет, но сразу передумал. Патроны у меня не казенные, всадить половину ленты в такую тварь на таком расстоянии не получится — укроется, только боеприпасы зря изведу. Из пулемета надо сблизи бить, если, например, мутант сюда, на цистерну, полезет. Тогда — да. Тогда я его на фарш переработаю, а вот так, как сейчас, — вряд ли.

А вот из М-16 я его достану, причем с этим десятикратным прицелом смогу даже выбирать, в какую часть тела стрелять… если он, конечно, тихо будет сидеть. И вот этим делом манкировать нельзя: меня когда-то спас простреленный сустав мутировавшего «бабуина», еще в Америке, в Юме, когда я на склад за сухими пайками полез. Тварь прыгнула на невероятную высоту и длину, уцепилась за перила в метре от меня — казалось бы, все, хана мне, рабу Божьему, — и сорвалась, потому что я как раз перед этим умудрился этой заразе всадить пулю в клешню. А дальше — все, автоматная очередь в башку упокоила тварь окончательно.

— Вить, ты вот что, — зашептал я. — Давай на противоположную сторону: эти суки иногда группами охотятся. Одна тварь отвлекает, другая нападает. Следи за той стороной. Таня, как слышишь?