Что-то волнительно, даже дыхание участилось. Чего ждешь? Открывай.

Открыл. Внутри листок, пополам сложенный. На нем текст, на машинке отпечатанный. Ничего интересного, просто Алексея Богданова просят посетить церковную канцелярию, что по Главной улице, в Синодском дворе. Все. Написано вежливо, даже не в приказном тоне. Но думаю, что этой просьбой лучше не пренебрегать, почему-то вот так мне кажется.

На палубу вышла Вера с отцовским рыжим кожаным портфелем в руках. Подошла сразу ко мне, сказала:

— Я к покупателю. Пойдем?

Это верно, церковники все же подождут пускай — у нас еще с товаром дело. Я же при ней еще и штатный охранник, можно сказать.

— Пойдем.

Сбегал в трюм, сменил тапки на сапоги, поправил кобуру — готов, можно идти. Спустились по пружинящим сходням на широкий деревянный пирс и пошли по гулким толстым доскам в сторону шумного и суетливого порта.

Жизнь здесь кипела — не то что Бухта на Большом Скате, но и гавань Новой Фактории с Благовещенском сравниться не могла. Множество людей, суетящихся, куда-то бегущих, кричащих, множество телег, везущих ящики, бочки, мешки, скрип снастей, плеск волны под причалами, стук молотков, звук пилы откуда-то, запах моря, гниющих водорослей, крики чаек над головой. Над всем этим — высокое, голубое, безоблачное небо, на горизонте сливающееся с морем. Как старую картину рассматриваешь — даже не верится, что ты внутри нее самой.

Широкая набережная гавани как стеной была огорожена узкими и высокими, по ширине всего в три окна, каменными домами, прижавшимися друг к другу боками, как в старом Амстердаме или каком другом ганзейском городе. На самом деле никакого подражательства, как я думаю, — просто всем хочется втиснуться сюда, на первую линию, вот и толкаются боками.

Конторы выглядели все больше солидно. Лакированные двери из мореного дерева, бронзовые начищенные ручки и такие же таблички с названиями. Мы с Верой шли по тротуару, минуя крыльцо за крыльцом, уворачиваясь от встречных пешеходов, которых тут было много.

— Вот сюда нам, — сказал Вера, резко свернув влево и легко взбежав по ступенькам.

На табличке, больше похожей на бронзовую мемориальную доску, красовалась надпись «Торговый дом Бочкарева». И ничего больше, никакой дополнительной информации о том, чем изволит торговать господин Бочкарев.

— Тут самые большие торговцы квартируют, — сказала Вера и сразу поправилась: — На этой набережной в смысле. По всем христианским землям самые большие.

Она толкнула дверь, над которой звякнул колокольчик, и мы вошли в контору загадочного Бочкарева.