Как и во время путешествий с Кристо, передвигаюсь вечером, ночью и на рассвете. Днём отсыпаюсь, забившись в лесок или пустую по случаю осени собачью будку на огородах. Питаюсь кое-как: один раз до рези в животе объедаюсь кислыми дикими яблоками, другой раз мне удаётся застать какой-то праздник на свежем воздухе — я выжидаю в кустах, пока гости не отгуляют. Хозяева провожают их в дом, чтобы разместить, и я подбегаю к веранде и насыпаю себе полные карманы остатков пиршества: хлеба, отварной картошки, кусочков жареной свинины, нарезанных овощей. Тут же убегаю прочь и решаюсь поесть, только отойдя на значительное расстояние от посёлка. Съедаю разом половину, остальное решаю растягивать. По счастью, пока нет последствий от того, что я не ем колбасу. Кажется, можно обходиться без неё три-четыре недели… кто-то говорил мне.

Границу перехожу как-то незаметно для себя, леском. Только чуть не наткнувшись на прусских солдат, соображаю, что уже в Богемии. Как пройти мимо пруссов? Ничего не могу придумать и решаю пока поспать, благо находится старый кряжистый дуб — устраиваюсь сидя на одной из толстенных ветвей, удобно опираясь боками и руками в ветки поменьше, а спиной — в ствол.

Просыпаюсь часов в пять дня с уже готовым решением. Придя в силу — на это уходит час — как следует вымазываю себе руки и лицо землёй, застёгиваю пиджак — увы, хотя он и велик, но совсем скрыть грудь не получается. Я быстро набираю огромную охапку хвороста и выхожу из леса, прижимая её к себе. Бреду, опустив голову; сначала на меня не обращают внимания, потом какой-то молодой лейтенант приказывает остановиться. Я встаю, судорожно прижимая хворост.

— Ты, что здесь делаешь? — рявкает лейтенант.

— Собираю дрова, господин офицер, — смиренно говорю я, впервые в жизни восхваляя своё детство за заметный прусский акцент и столь высмеиваемые конкурентками-недоброжелательницами мальчишеские интонации в голосе.

— Как звать?

— Гюнтер, господин офицер.

— Немец? — это подходит другой прусс, лет сорока. У него характерное породистое лицо аристократа.

Я приподнимаю лицо так, чтобы шляпа не упала, но стали видны курносый нос и характерные скулы:

— Да, господин офицер, богемский немец.

— Документы?

— Я не брал, господин офицер. Я искал дрова. Могу ли я спросить господина офицера? Нет ли у ваших врачей средства от лишая? Я очень мучаюсь, даже боюсь снимать шляпу — язвы прикипели, очень больно. И моя бедная бабушка очень мучается, а денег у нас нет, господин офицер. Она старенькая, а я сирота. С лишаём меня никто не хочет брать в работники.