После завтрака Валя оделась и вышла на улицу. Ее вчерашние следы, видневшиеся вдоль всего дома, вызвали лишь улыбку. …Засмеют ведь, если рассказать кому-нибудь, как я среди ночи гонялась за привидениями… – она заперла дверь и пошла к калитке, прикидывая, что же ей надо купить.

* * *

Когда поезд подходил к Бухаресту, первый шок у Иры уже прошел. Она вновь привыкла к снегу, к маленьким станциям с убогими вокзальчиками, к людям, одетым в старые серые куртки. Иногда начинало казаться, что пересечение границы было сном, и направляются они куда-нибудь в северо-казахстанские степи. Только написанные чужими буквами названия, неизвестные автомобили, да мужские головные уборы, напоминавшие папахи, говорили о том, что все-таки ночью был не сон.

Дима воспринял возврат в зиму более философски. Он спал так крепко, что не помнил даже как поезд стоял на границе, и теперь с интересом смотрел в окно, принимая все, как должное. Ему очень приглянулась фраза, произнесенная как-то Андреем: «В стране пребывания надо жить по законам страны пребывания». Что ж теперь делать, если здесь такая погода, и кто сказал, что она должна быть другой?.. Он уже устал думать о том, что им предстоит сделать и что их ждет впереди – он просто ехал, тупо и равнодушно… а куда деваться, если поезд шел в этом направлении?.. Не было ни радости от встречи с новой страной, ни разочарования ее внешней заурядностью.

Андрей занимался своими коробками, вновь что-то сортируя и перекладывая. И в этой тишине из динамика неслась однообразная мелодия, напоминавшая то ли индийскую, то ли цыганскую, но, в любом случае, Дима не назвал бы ее красивой.

Перрон возник неожиданно. Вроде, и города-то еще не было, а поезд уже замедлил ход и стал плавно останавливаться. Перед окном, через несколько пустых путей виднелась серая стена с большими стеклянными окнами, колонны навесов, совсем как на Киевском вокзале в Москве.

– Приехали, – объявил Андрей и затараторил по-румынски.

– Что-что?.. – Ира засмеялась.

– Привыкайте, а то русский здесь не в почете. Даже если кто и знает его, никогда не признается… ну, за редким исключением.

На перроне их ждали двое парней в куртках и меховых шапках явно российского производства, приятно отличавшихся от дурацких румынских папах, а прямо рядом с вагоном стояли два автомобиля со смешными квадратными номерами.