— Вы расскажете мне что-нибудь об этих открытиях?

Он метнул на меня странный, подозрительный взгляд:

— В общих чертах, естественно.

— Вы обладаете какими-нибудь знаниями в этой области?

Я не знал, насколько большую осведомленность следует проявить, — какой степени интерес вдохновит его продолжать, не внушив подозрений, что я слишком уж в теме, чтобы намекнуть мне на свои секреты. Впрочем, мое знакомство с этой гранью науки было весьма поверхностным. Он говорил о генетике, связанной с антропологией лишь звеном мутации и эволюции, — в этой точке цепи двух разных наук соединялись, пусть и прочно, но дальше тянулись в разных направлениях.

— Не слишком большими, — признался я. — Мне, конечно, известно, что нуклеиновые кислоты определяют и передают наследственные характеристики. Я знаю, что нуклеиновые кислоты подразделяют на ДНК и РНК. В последнее время считается, что ДНК служит шаблоном, или лекалом, передающим генетический код РНК, прежде чем она покинет ядро.

— В общих чертах верно, — заметил Ходсон.

— Боюсь, очень в общих.

— А что произойдет, если код передан неправильно? Если лекало, скажем так, искривилось?

— Мутация.

— Гм… Какое безобразное слово для столь необходимого и фундаментального аспекта эволюции. Скажите, Брукс, что вызывает мутацию?

Я не понимал, к чему он клонит.

— Ну, радиация, например.

Он рубанул рукой воздух:

— Забудьте об этом. Какова причина мутации со времен возникновения жизни на этой планете?

— Кто ж знает…

— Я, — произнес он очень спокойно и просто, так что мне потребовалась пара секунд, чтобы осознать услышанное. — Поймите меня правильно, Брукс. Я знаю, как это работает, и почему это работает, и какие условия необходимы для этой работы. Я знаю химию мутации. Я могу заставить ее работать.

Я погрузился в размышления. Ученый наблюдал за мной горящим взором.

— Вы хотите сказать, что можете вызвать мутацию и заранее предсказать результат?

— Точно.