– О-оо, полегче… – не знаю, то ли сказал, то ли подумал я, сформировав инфопакет в глубине корабельного вычислительного центра.
– Опасность. Слишком крутая траектория старта, – сообщил искин.
В ту же секунду перед мысленным взором появился график с состоянием физической оболочки. Судя по ним, компенсаторы погасили большую часть перегрузки, хотя и не до безопасных величин.
– Ничего себе. А если бы еще больше разогнался? Тело могло сплющить? Я же ни хрена не почувствовал!
Кроме диаграммы с показаниями здоровья, больше никаких негативных эффектов от внезапного старта для меня не последовало.
– Если тело умрет, я что, здесь останусь? Что за ерунда? – ни к кому конкретно не обращаясь, произнес я, опять же неким единым мысленным посылом.
Тут даже мозговая активность шла совершенно по-другому. Думаешь не отдельными фразами, а как бы сжатыми пакетами данных.
Полный дурдом…
А потом активировалось подключение к внешним сенсорам, и все переживания мгновенно улетучились. Потому что стало понятно, почему линководам все так завидуют.
Я летел.
Я был кораблем, и я летел в атмосфере планеты, набирая скорость и уходя по глиссаде разгона, выходя на орбиту.
Это состояние ни с чем не сравнить. Эсминец и я стали единым целым.
Многие в детстве мечтали уметь превращаться в драконов, свободно паря над землей в высоких небесных сферах.
Не знаю, что там насчет драконов, но убежден, прямое нейронное подключение к звездному кораблю не сможет сравниться ни с чем в этой или любой другой вселенной.
Меня захлестывали небывалые эмоции. И я никак не мог остановиться.
Обычное мысленное усилие давало жизнь главным орудиям, выпускающим заряды плазмы в открытый космос.
Движения эсминца подчинялись простейшему желанию изменить курс полета или даже выполнить резкий разворот на месте.
В течение часа я летал в околопланетном пространстве, слившись сознанием с «Разбойником», пока наконец с поверхности не пришел сигнал от Бетти Заточки. Ее приятель привез бот для обмена.