Джеймс кивнул.

– Я собирался рассказать им завтра все от начала до конца; надеюсь, Люси дополнит мой рассказ. Велиал не оставит попыток пробраться на Землю, поэтому мы не можем утаивать происшедшее от родителей. Разумеется, эпизод с Лилит и Корделией их не касается.

– Согласен, – кивнул Мэтью. – Может быть, Магнус сможет что-нибудь придумать для того, чтобы разорвать связь между ними.

Он положил руку поверх ладони Джеймса, лежавшей у него на плече. Когда рука друга коснулась его, Джеймс ощутил едва заметную дрожь; Мэтью выпил пару бокалов портвейна в гостиной, но, очевидно, ему этого было мало. Он торопился домой не затем, чтобы отдыхать, а затем, чтобы в очередной раз напиться до беспамятства.

«Как глупо с моей стороны. Ну кто знал, что у игрушек такие острые края?»

– Тебя там не было, – горько произнес Мэтью. – Ты не видел, какая она была счастливая, когда решила, что кузнец Велунд избрал ее своим паладином. Я… я знаю, что это такое. Когда ты действуешь, исходя из самых лучших побуждений, а потом оказывается, что ты совершил страшную ошибку.

Джеймс хотел расспросить друга, заставить его рассказать, наконец, свою историю. Он уже устал от этих намеков. «Что за ошибку совершил ты, Мэт, за что ты не можешь простить себя? Что за горе ты пытаешься утопить в вине? Я вижу, что ты несчастен, но почему, отчего, ведь тебя все любят, ведь ты создан для любви!»

Но в доме было полно народу, и он знал, что нужен Корделии, что она его ждет. И Джеймс решил, что не стоит вести откровенные беседы на пороге.

– Я знаю, – произнес он, – каково это, жить с тьмой внутри. С тьмой, которая пугает тебя.

Мэтью убрал руку, завязал шарф. Щеки у него раскраснелись от холода.

– Я никогда не видел в тебе никакой тьмы.

– А я не слышал, чтобы ты совершал какие-то «страшные ошибки», как ты выражаешься, – сказал Джеймс. – Но если это правда, ты знаешь, что я с радостью помогу тебе. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы исправить эту ошибку.

Мэтью улыбнулся, но улыбка его мгновенно погасла, и взгляд снова стал черным, как ночь.

– Да, я знаю, друг мой.

27 Пробуждение

27

Пробуждение

«Смерть разожмет все руки,

Все охладит сердца,

Но нет ни вечной муки,