— Ну что думаешь, Герхард? — Обратился Саша к лейтенанту, когда увели парня. — Вроде не врет?

— Мне тоже так показалось, ваша сиятельство, — кивнул гвардеец, — молодой, наивный, но вроде без гнильцы, не видно чтобы врал, да хитрил. Вам конечно решать, что делать с ним и его людьми, но парень сам предложил за себя выкуп. Можно отправить посыльного к его отцу или передать письмо через купцов с севера, я больше чем уверен, у них есть связи в Нординге.

— Его отдать отцу за выкуп, а его корабль себе оставить? — Усмехнулся Александр. — И чем мы тогда будем отличаться от этих морских ярлов не имеющих совести и чести? Они отняли у парня его снеккар и порезали его людей. Я вот думаю, если парень не врет, то может его на службу взять? Нам на четыре снеккара надо нордов набирать, где их сейчас взять? Не солдат же, ни разу на веслах не сидевших на корабли определять? А коли будет честно служить ему можно и поселение его соотечественников отдать. На вот, — вытащил Саша из коробочки один из фиалов с мутной белесой жидкостью, — отнеси его наставнику, а то вправду помрет еще.

— Милорд, но это же очень дорого! — Удивленно воскликнул Герхард. — А если парень не пожелает идти к вам на службу, стоит ли изводить на его человека такое дорогое, волшебное снадобье?

— Не дороже денег. А если не пойдет, так не пойдет, — пожал плечами Саша и подмигнул гвардейцу, — его корабль тогда нам останется, а он-то всяко подороже одного лекарства, хоть и такого волшебного будет.

После обеда Саша снова увидел Марысю с отцом и братом, молодым вертким пареньком лет десяти-одиннадцати, которого звали Марек. Ее отец, Казимеш, был с седой головой, но еще черными, пышными усами и сильно хромал припадая на одну ногу. Он долго кланялся и благодарил Сашу за освобождение, а потом попросился остаться, раз уж все их небольшие накопления отобрали пираты, обустроиться на острове и со временем построить тут домик. Причем попросил он это с таким скорбным лицом, что Саша чуть не рассмеялся.

— Сколько было у вас денег? — Спросил Саша хитрого хромого.

— О, я совсем не это имел ввиду, ваше сиятельство, господин маркграф, — неуклюже поклонился седой, чуть отставив не гнущуюся ногу. — Мне бы только устроиться где на ночлег и детей пристроить, а там руки есть, могу немного столярить, да и корзины на продажу плету. Вот правда мой топорик, лучковую пилу и столярный нож, тоже разбойники отняли. И если вам конечно интересно, то накоплений у нас было почти на четыре имперские кроны, большую часть из которых выручили за продажу дома. Согласен, для вас конечно это сумма очень малозначительная, но я столько зарабатывал за год. — Снова попытался склониться в пояс Казимеш.