До меня доносится аромат кофе.

— Прошу, — обращается он ко мне, совершенно не удивленный моим внешним видом, — присаживайся.

Я послушно сажусь.

— Как ты себя чувствуешь? — интересуется он.

Я смотрю на него, но ничего не отвечаю.

Он понимающе кивает:

— Да-да, я вижу, ты весьма удивлена встретить меня именно здесь. Милый домик, верно? — Он оглядывается по сторонам. — Я решил сохранить его сразу же, как только перевез свою семью туда, что сейчас принято называть Сектором 45. Сектор должен был принадлежать мне, в конце концов. Оказалось, что это идеальное место, где можно сохранить свою жену. — Он машет рукой куда-то в сторону. — Дело в том, что она не очень комфортно чувствует себя на контролируемой территории. — Он говорит мне все это с таким видом, будто я должна отчетливо понимать, что он вообще имеет в виду.

Сохранить свою жену? О чем это он?

Хотя мне самой странно думать о том, что его слова вообще могут меня хоть как-то удивить или обескуражить.

Похоже, что Андерсон заметил легкое смущение у меня на лице. Ему тоже кажется это занятным.

— Неужели я должен расценивать это так, что мой влюбленный сыночек так и не удосужился рассказать тебе о своей любимой мамочке? Значит, он так и не сумел распространиться на тему, как сильно он любит то самое существо, которое его породило когда-то.

— Что? — только и удается вымолвить мне.

— Я действительно поражен, — признается Андерсон, но вид при этом у него такой, словно он вовсе и не поражен ничем. — Странно, почему он не рассказал тебе про свою больную, давно хворающую мать, которая живет в этом доме. А он не говорил тебе, что именно поэтому и стремился остаться именно здесь, в этом секторе? Нет? Вообще ничего не говорил? — Он осуждающе качает головой. — Я буквально сражен, — снова лжет мне Андерсон.

Я стараюсь успокоить свое разогнавшееся в галоп сердце, пытаюсь догадаться, зачем он все это мне рассказывает, стараюсь угадать, что произойдет дальше, но он постоянно опережает меня, и ему удается удивлять меня снова и снова.

— Когда меня выбрали Верховным главнокомандующим, — продолжает Андерсон, — я должен был оставить мать Аарона здесь, а его самого забрать с собой в командный пункт стратегического назначения. Но мальчишка не хотел оставлять мать одну. Ему приспичило самому заботиться о ней. Он, видите ли, считал своим долгом оставаться с ней, как какой-то глупый ребенок, — говорит он, повышая под конец голос так, словно он забыл, где он находится и с кем разговаривает. Андерсон шумно сглатывает и старается поскорей прийти в себя и вернуть себе свое обычное хладнокровие.