С этими словами, к моему изумлению, он быстрым движением приоткрыл дверь, проскользнул внутрь и тут же захлопнул ее за собой. Услышав его голос, огромное гибкое животное поднялось, зевнуло и стало нежно тереться круглой черной головой о его бок, пока он трепал и поглаживал его между ушами.

– Теперь, Томми, давай в клетку! – сказал он.

Гигантская кошка отошла в сторону и свернулась калачиком под навесом из стальных прутьев. Эверард Кинг вышел из комнаты, взялся за железную ручку, о которой я упоминал, и начал ее вращать. Решетка из коридора через прорезь в стене поползла внутри комнаты и, сомкнувшись с навесом, образовала надежную клетку. После этого он снова открыл дверь и пригласил меня войти в комнату, в которой стоял резкий затхлый запах, присущий крупным хищникам.

– Вот так мы с ним и управляемся, – сказал он. – Днем он резвится в комнате, а на ночь мы его запираем в клетке. При помощи ручки в коридоре, как вы видели, его можно либо выпускать, либо сажать в клетку. Нет-нет, не делайте этого!

Я просунул руку между прутьями решетки, чтобы погладить животное по блестящему вздымающемуся боку, но он с серьезным лицом отдернул ее.

– Уверяю вас, это небезопасно. Не думайте, что если я так вольно с ним обращаюсь, он позволит это любому. Он очень разборчив в выборе друзей… Да, Томми? А, он почувствовал, что ему несут обед! Верно, мальчик?

Из глубин выложенного каменными плитами коридора послышались шаги. Животное вскочило и стало взволнованно ходить по клетке из стороны в сторону. Желтые глаза его засветились огнем, между рядами белых острых зубов стал виден подрагивающий багровый язык. Вошел конюх с большим куском мяса на подносе и забросил его через прутья решетки в клетку. Зверь легко подхватил его и оттащил в угол, где, зажав лапами, стал рвать и вгрызаться в него, время от времени поднимая окровавленную морду, чтобы посмотреть на нас. Это было страшное и в то же время завораживающее зрелище.

– Теперь вы понимаете, почему я его так люблю, не правда ли? – сказал мой хозяин, когда мы вышли из комнаты. – Тем более, что я сам его вырастил. Сюда его привезти из самого сердца Южной Америки было не так уж просто. Но, слава Богу, все прошло благополучно, он доехал в целости и сохранности, и сейчас в Европе это лучший экземпляр. В зоопарке мне предлагают за него золотые горы, но я ни за что не расстанусь с ним. Впрочем, я, наверное, уже достаточно долго испытываю ваше терпение своими рассказами, так что давайте-ка теперь последуем примеру Томми и перекусим.

Мой южноамериканский родственник был настолько увлечен своим поместьем и его необычными обитателями, что поначалу я решил, что ни о чем другом он и не думает. Однако вскоре выяснилось, что у него есть и другие интересы, и очень даже серьезные, о чем свидетельствовало количество получаемых им телеграмм. Они приходили беспрерывно, и, когда он вскрывал и читал их, лицо его неизменно становилось взволнованным и беспокойным. Иногда мне казалось, что это сообщения со скачек, иногда – что биржевые сводки, но в любом случае, было совершенно очевидно, что он следил за какими-то неотложными делами за пределами суффолкских холмов. За время шести дней моего пребывания в его доме он получал по четыре-пять телеграмм в день, иногда даже семь или восемь.