Перед лицом опасности мысль о том, что ты сделал все, что в твоих силах, очень помогает не поддаться панике. Тебе не остается ничего другого, кроме как ждать, чем все закончится. В моем случае единственным хоть как-то защищенным местом в этом каменном мешке было именно то, где находился я. Итак, лежа на железных прутьях, я затаился, почти не дыша, надеясь, что зверь забудет о моем присутствии, если я ничем не напомню о себе. Я подсчитал, что сейчас уже, должно быть, около двух часов. В четыре начнет светать. В темноте мне предстояло провести не больше двух часов.

На улице все так же бушевала буря, и дождь продолжал хлестать по маленьким окнам, но в комнате я почти задыхался от ядовитого зловонного запаха. Кошку я не видел и не слышал. Я попытался заставить себя думать о чем-то постороннем, но лишь одно в ту минуту могло отвлечь мои помыслы от того ужасного положения, в котором я находился. А именно, подлость моего двоюродного брата, его беспрецедентное лицемерие, смертельная ненависть, мишенью которой я стал. За этой улыбчивой маской скрывалась душа безжалостного коварного убийцы. Чем больше я об этом думал, тем яснее мне становилась, насколько хитро все было подстроено. Все видели, что он одновременно с остальными отправился на ночь в свою комнату. Свидетели у него наверняка найдутся. Потом, когда все уже спали, он спустился, заманил меня в эту комнату и бросил. Объяснить мою смерть ему не составит труда. Он скажет, что якобы оставил меня в бильярдной докуривать сигару, я сам решил перед сном посмотреть на кошку, вошел в комнату, не заметив, что клетка открыта, и угодил в ее когти. Можно ли уличить его в преступлении? Можно заподозрить, но доказать что-нибудь – никогда!

Как же медленно тянулись эти жуткие два часа! Один раз я услышал негромкий шуршащий звук и решил, что это кошка вылизывает шерсть. Несколько раз я заметил ее зеленоватые глаза, которые в полной темноте как будто висели в воздухе. Но взгляд этот никогда не задерживался на одном месте подолгу, и я начал надеяться, что животное либо забыло обо мне, либо перестало обращать на меня внимание. Наконец за окнами блеснул первый робкий лучик рассвета, я это понял, когда на черной стене обрисовались два серых квадрата. Вскоре серое стало белым, и я снова смог увидеть своего страшного соседа. Увы, но и он смог увидеть меня!

Мне сразу стало понятно, что сейчас он агрессивнее и опаснее, чем в последний раз, когда я его видел. Утренняя прохлада раздражала его, к тому же он был голоден. С непрекращающимся ворчанием он ходил туда-сюда вдоль дальней от моего убежища стенки. Усы на его злой морде подрагивали, хвост дергался и хлестал по полу. Каждый раз, делая поворот, он бросал на меня грозный взгляд. Я понял, что зверь все-таки задумал убить меня. Но даже в этот миг я не мог не восхищаться грациозностью этого демона, его легкими плавными движениями, блеском прекрасных боков, трепещущим багровым языком, высунувшимся из черной как смоль пасти. Непрекращающееся глухое угрожающее рычание становилось все громче и громче. Я вслушивался в это крещендо{374} и уже не сомневался, что развязка близка.