Сайлас был тронут видом такого искреннего горя. Он попытался сказать несколько слов утешения, но вместо этого сам залился слезами. Принц, глубоко тронутый, шагнул к нему и взял его за руку.

– Успокойтесь, – сказал он. – И вам, и мне предстоит еще научиться многому, и оба мы получили хороший урок…

Сайлас поблагодарил принца безмолвным почтительным взором.

– Напишите на этом листке адрес доктора Ноэля, – вдруг произнес принц, подводя его к столу, – и примите мой совет: если вам случится снова оказаться в Париже, всячески избегайте этого опасного человека. На этот раз он поддался великодушному порыву, я в это действительно верю: ведь если бы он был замешан в убийстве молодого Джеральдина, то, конечно, не отправил бы его труп по адресу злодея, совершившего это преступление.

– Как это может быть? – изумился Сайлас.

– В тот-то и дело, – кивнул принц. – Это письмо, которое волею удивительного случая оказалось у меня в руках, предназначалось пресловутому президенту Клуба самоубийц. Вот почему я прошу вас – не пытайтесь узнать что-либо еще об этом крайне опасном деле. Радуйтесь вашему чудесному избавлению и поскорее покиньте этот дом. У меня множество неотложных дел, к тому же следует немедленно распорядиться о похоронах этого несчастного юноши, еще недавно такого красивого и полного жизни…

Сайлас откланялся с почтительной благодарностью, однако еще немного помешкал в проезде, провожая глазами великолепный экипаж, в котором принц отправился в полицию, прямо к полковнику Хендерсону. Юный американец стоял с непокрытой головой, глядя вслед удаляющейся карете. Его республиканское сердце переполняли самые верноподданнические чувства. В тот же вечер он отбыл в Париж.

На этом заканчивается повесть об английском докторе и дорожном сундуке. К ней следует прибавить лишь то, что мистер Скэддмор, вернувшись в Соединенные Штаты, успешно начал восхождение по лестнице политической славы и, по последним имеющимся у нас сведениям, уже избран шерифом в своем родном Бангоре.

Приключения кеба

Приключения кеба

Лейтенант Брекенбери Рич отличился во время одной из многочисленных войн с повстанцами в Индии. Именно он со своим отрядом взял в плен предводителя мятежников, и его отвагой многие восторгались. Когда же он вернулся в Англию, с лицом, обезображенным сабельным шрамом, и телом, измученным тропической лихорадкой, общественность была готова устроить ему чествование как герою, хоть и не самой первой величины. Однако лейтенант был человеком редкой скромности; он любил приключения, но не любил громких слов, поэтому и отсиживался за рубежом в ожидании, пока молва о его подвигах не утихнет и о нем не начнут забывать. В Лондон он прибыл только ранней весной, и поскольку не имел семьи, а его дальние родственники жили в глухой провинции, чувствовал себя наполовину чужестранцем в столице страны, за которую проливал свою кровь. На следующий день после приезда он отправился обедать в один из офицерских клубов. Там несколько старых боевых товарищей пожали ему руку и горячо поздравили с успехом; однако все до единого были в тот вечер заняты, и лейтенант оказался всецело предоставлен сам себе.