– Помимо всего прочего, – продолжал полковник Джеральдин, когда его собеседники ознакомились с письмом, – друг мой из числа тех людей, чьи распоряжения должны быть неукоснительно выполнены. Нечего и говорить, что я никогда не бывал в этом Рочестер-хаусе и понятия не имею об истинных намерениях моего друга. Получив это письмо, я тотчас отправился к мебельщику, и дом, в котором мы теперь находимся, через несколько часов принял тот самый вид, в котором вы его застали… По крайней мере, план мой был не лишен оригинальности, и я вовсе не раскаиваюсь в поступке, который предоставил мне честь знакомства с майором О’Руком и лейтенантом Брекенбери Ричем. Но местные дворники сильно удивятся. Дом, еще сегодня ярко освещенный и полный жизни, завтра окажется пустым и выставленным на продажу. Так даже у самых серьезных дел, – добавил полковник, – порой обнаруживается забавная сторона.

– И, будем надеяться, – заметил Брекенбери, – счастливый конец.

Полковник бросил взгляд на часы.

– Скоро два, – проговорил он. – У нас еще есть около часа, а у ворот стоит превосходный экипаж. Итак – могу ли я рассчитывать на вашу всемерную помощь?

– На протяжении всей моей долгой жизни я еще ни разу не отказывался от дела, за которое взялся, – сказал майор О’Рук.

Лейтенант Брекенбери также засвидетельствовал свою готовность принять участие, после чего полковник вручил каждому из них заряженный револьвер, и все трое, осушив по бокалу вина, уселись в карету, которая тотчас помчала их к Риджентс-парк.

Рочестер-хаус оказался великолепным зданием, расположенным на берегу канала. Огромный парк отделял его от докучливых соседей. Парк походил на охотничьи угодья какого-нибудь вельможи или миллионера, а в многочисленных окнах здания не было ни огонька. Дом казался несколько запущенным, как бывает во время длительного отсутствия хозяина.

Мужчины вышли из кареты, отпустили ее и довольно быстро отыскали небольшую калитку в садовой ограде. Но поскольку до назначенного времени оставалось еще минут десять-пятнадцать, они укрылись в тени развесистой липы и стали ждать, время от времени перебрасываясь несколькими словами.

Внезапно Джеральдин поднял указательный палец, призывая к молчанию, и все трое прислушались. Сквозь шорох мелкого дождя явственно послышались голоса и шаги двух людей, которые шли по ту сторону ограды. По мере их приближения Брекенбери, обладавший исключительно тонким слухом, уловил несколько произнесенных ими фраз.

– Могила вырыта? – спросил один.

– Вырыта, – ответил другой, – в зарослях лавра. Когда дело будет сделано, ее можно будет забросать хворостом.