Одетый на этот раз куда более пристойно, я тотчас нанес визит пастору в его маленьком домике возле кладбища. Он узнал меня, хотя прошло больше девяти лет с тех пор, как мы последний раз виделись. Я сказал ему, что долго странствовал пешком и не знаю, что творится на свете, и он охотно снабдил меня кипой газет за весь месяц. Я вернулся с этой добычей в харчевню и, заказав завтрак, принялся разыскивать статьи, связанные с «Крахом фирмы Хеддлстона».

По-видимому, это было весьма громкое дело. Тысячи клиентов были разорены, а один пустил себе пулю в лоб, как только платежи были приостановлены. Но странная вещь: читая все эти подробности, я ловил себя на том, что сочувствую скорее мистеру Хеддлстону, чем его жертвам, – так всецело завладела мной любовь к Кларе. Само собой, за поимку банкира было назначено вознаграждение, и так как банкротство считалось преднамеренным, а общественное негодование было велико, сумма вознаграждения составляла семьсот пятьдесят фунтов стерлингов. Сообщалось также, что в руках Хеддлстона остались крупные средства. О нем ходили всевозможные слухи: что он объявился в Испании, что скрывается где-то между Манчестером и Ливерпулем или на берегах Уэльса, а на следующий день телеграф извещал о его прибытии на Кубу или на Юкатан. Но нигде не было ни слова об итальянцах, никаких следов жуткой тайны.

Однако в последнем выпуске промелькнуло одно не совсем ясное сообщение. Бухгалтеры, разбиравшие дела по банкротству, обнаружили следы многих и многих тысяч фунтов, вложенных в свое время в дело Хеддлстона; деньги поступили на анонимный счет неизвестно откуда – и исчезли неизвестно куда. Только раз было упомянуто имя вкладчика, и то под инициалами «X. X.», а вклад был, по-видимому, сделан лет шесть назад, во время биржевой паники. По слухам, за этими инициалами скрывалась некая коронованная особа. «Трусливому авантюристу (так именовали банкрота газеты), по-видимому, удалось захватить с собой значительную часть этого таинственного вклада, который и ныне находится в его руках».

Я все еще раздумывал над этим сообщением и мучительно пытался связать его с нависшей над мистером Хеддлстоном угрозой, когда в харчевню вошел какой-то человек и с иностранным акцентом спросил хлеба и сыру.

– Вы итальянец? – спросил я.

– Да, сударь, – ответил он.

Я сказал, что удивительно встретить итальянца так далеко на севере, на что он пожал плечами и возразил, что в поисках работы человек забирается и дальше. Я не мог представить себе, на какую работу он может рассчитывать в Грэден Уэстере, и эта мысль так неприятно поразила меня, что я поинтересовался у хозяина заведения, когда он отсчитывал мне сдачу, видал ли он когда-нибудь у себя в поселке итальянцев. Он сказал, что однажды ему довелось видеть норвежцев, когда они потерпели крушение и были подобраны спасательной шлюпкой из Колдхевена.