Сопоставив все эти сведения, я проникся твердым убеждением, что местом, которое король тщетно разыскивал, могла быть только Песчаная бухта на островке, принадлежащем моему дяде. Будучи человеком практичным, с тех пор я постоянно размышлял о том, как бы поднять со дна этот чудесный корабль со всеми его золотыми слитками и несчитанными дублонами, которые помогут вернуть утраченный блеск нашему роду Дарнеуэев.

Впрочем, вскоре мне пришлось пожалеть об этом. С тех пор, как я стал свидетелем странной божьей кары над людьми за подобные мечты, мысль о сокровищах мертвецов стала для меня невыносимой.

Впрочем, в ту пору мои размышления питала вовсе не алчность, и если я желал богатства, то не для себя, а для той, что была бесконечно дорога моему сердцу – для Мэри Эллен, дочери моего дяди. Она была прекрасно воспитана и даже некоторое время училась в Англии, что едва ли способствовало ее счастью. Почему? Да потому что Арос перестал быть подходящим для нее местом ввиду полного отсутствия всякого общества, кроме старика Рори и ее отца, несчастнейшего человека во всей Шотландии. Выросший в нищем поместье, дядя долгие годы плавал шкипером у островов, лежащих в устье Клайда[96], а после женитьбы поселился здесь и теперь без особой охоты занимался овцеводством и ловил рыбу, чтобы прокормить себя и дочь. Уж если и мне иногда становилось невыносимо на Аросе, где я проводил каких-нибудь полтора или два месяца в году, то можно себе представить, как тяжко приходилось Мэри, которая была вынуждена жить в этой глуши круглый год, видеть только овец да чаек и слушать, как поют и пляшут Веселые Ребята.

2. Что принесло Аросу погибшее судно

2. Что принесло Аросу погибшее судно

Прилив уже начался, когда я подошел к Аросу; мне оставалось только, сидя на берегу, ждать, пока Рори услышит мой свист и приедет за мной на лодке.

Повторять сигнал мне не пришлось, потому что при первых же звуках свиста Мэри выбежала на порог дома и начала махать мне платком, а старый долговязый слуга поплелся к пристани. Как он ни торопился, все же потребовалось немало времени, чтобы пересечь бухту и войти в пролив. Наблюдая за Рори, я заметил, что он несколько раз бросал весла и перебирался на корму, где, перегнувшись через борт, напряженно всматривался в воду. Он показался мне исхудавшим и состарившимся, а кроме того, я заметил, что он избегает встречаться со мной взглядом. Заметил я также, что лодку починили: установили две новых скамьи и положили на борта несколько заплат из какого-то заморского дерева.

– А ведь это страшно дорогое и редкое дерево, Рори, – сказал я, когда мы уже двинулись в обратный путь. – Откуда оно здесь?