Ельченко сбросил разгрузочный жилет, вжикнул центральной застежкой-молнией, выпростал руки из комбинезона. Сразу стала хорошо видна рана на шее под левым ухом — кровь успела свернуться, вокруг образовалась фиолетовая припухлость. Красовский дождался, пока Ельченко разоблачится до трусов, шагнул к нему и в одно быстрое движение медицинскими ножницами отстриг кусочек мышечной ткани в месте укуса. Майор ойкнул и дернулся. Потекла тонкая струйка крови, и Красовский подхватил ее дезинфицирующей салфеткой. Затем передал пробу Смирнову, и тот ушел вглубь лаборатории, к центрифуге, чтобы провести экспресс-анализ.

— Чувствуешь боль? — спросил Красовский. — Уже хорошо…

— Не утешай меня, док, — отозвался Ельченко. — Я ж знаю, что шанса нет. В шею ведь быстрее, да? Ближе к мозгу? Значит, вечером обращусь…

— Шанс есть всегда! — наставительно сказал Красовский. — Наука не выносит приговор, если нет надежных доказательств.

В лаборатории появился хмурый Янин.

— Зачем пришли? — злобно вскинулся Красовский. — Вы и так, млять, помогли, чем смогли!

— Не сердись, док, — попросил Ельченко. — Полковник не виноват. Мы же сами туда пошли. И сами спалились. Тут совсем другая организация нужна… Не наша самодеятельность…

— Уважаю, товарищ гвардии майор, за твердость, — сказал Янин. — И сожалею о потерях.

— Хотел бы сказать, что служу России, — ответил Ельченко, вновь криво ухмыльнувшись. — Но где теперь Россия?

— Россия сохранится, товарищ майор, — пообещал Янин с возвышенной ноткой. — Ваша жертва не будет напрасной. Мы уходим на север, но обязательно вернемся и изгоним нечисть с нашей земли. И не таких врагов побеждали!

— Что за чушь вы городите? — возмутился Красовский. — Какие враги?! Это же наши люди! Да, ими управляет паразит. Но, черт возьми, паразита войной не победишь. С ним справится только наука…

— Не надо, док, — вновь остановил его Ельченко. — Полковник хорошо говорит, мне нравится.

Красовский опешил и замолк.

— Все верно, товарищ полковник, — сказал Ельченко, глядя на Янина снизу вверх. — Россия когда-нибудь возродится. Я в это верю… Но важнее, товарищ полковник, спасти детей. Они славные дети. И очень умные, я заметил… Я ведь сам из детдома, знаю, что это такое. Вы обязаны их спасти. Для будущей России. Пообещайте мне, что вытащите их отсюда… А лучше — поклянитесь…

Неожиданно для всех полковник выпрямился по-строевому, приложил правую руку к груди и произнес громко, словно на присяге:

— Я спасу детей, товарищ гвардии майор, клянусь!

— Спасибо, — поблагодарил Ельченко и отвернулся. — Если можно, оставьте нас, товарищ полковник. Не хочу, чтобы вы видели, как я… вы понимаете…