Майор некоторое время сидел молча, потом произнес:
— Сильно. Сам сочинил?
— Нет, конечно. Афанасий Фет. Знаменитый поэт девятнадцатого века.
— Видишь, док, ничто человеческое тебе не чуждо. Я знал!.. А хорошая была бы надпись на могиле. Внушающая. Лучше не придумать! Спасибо, док!.. Начнем, что ли?
Ельченко лег, вытянул конечности. Красовский подрегулировал цепи, защелкнул браслеты. Приготовил трокар для удара в сердце.
— Я не хотел говорить тебе, док, — сказал майор. — Думал, сам разберусь. И вообще… Но теперь надо. Потому что плохо может получиться. Они не сироты, док.
Красовский замер.
— Кто?
— Лицеисты эти. Не сироты. Я-то знаю, какими сироты бывают. Сам из детдома. А тут такие ухоженные, сытые, чистенькие. Дисциплинированные. Жаргона не знают совсем… И эта… девица… с красными волосами… называла полковника папой. И он ей за эту оговорку сильно высказал… Я случайно услышал, а оно и сложилось… Не сироты, нет.
— Тогда кто же они? — задумчиво спросил Красовский.
— Может, беженцы из какого-нибудь элитного поселка? Какая разница, док? Дети они всегда дети. Завтра их увезут. На Колгуев…
— Почему на Колгуев? Откуда ты взял?
— Тоже услышал. Дети обсуждали…
— Там строят международный военно-научный центр изучения зет, — сообщил Красовский. — Не должно быть гражданских, кроме персонала. Даже семьи запрещено провозить… Говоришь, они не сироты? И нацелились на Колгуев?
— Загадка, док. Но ты умный, разгадаешь. Только если там какая-то афера, док, ты полковнику не мешай. Пусть спасет детей. Ты правильно сказал: не нужно видеть в мертвяках людей. Но пока мы не мертвяки, мы — люди.