Он покачал головой.

— У вас на уме что-то другое. В любом случае это не может так продолжаться дальше. Ситуация зашла в тупик.

Выдержав паузу, он тихо добавил:

— Я выполнял свою работу. Ничего личного.

Крис ожидал, что после этих слов полковник вытащит свой пистолет и убьет его. В тот момент такая драматическая концовка казалась вполне уместной. Но когда Уиллиса арестовали, его оружие оказалось незаряженным. Оно лежало в ящике его стола. Все экраны мониторов — с помощью которых он, наверное, неделями наблюдал за лагерным бытом «вернувшихся» — теперь показывали только старую темнокожую женщину, одиноко сидевшую на койке в пустой комнате.

Полковник печально вздохнул, когда его подняли под руки с кресла. Конвоируя пленника по коридорам школы, Крис представлял себе, какие картины рисовало сейчас Уиллису его воображение.

Когда дверь тюремного изолятора открылась, мальчик внутри, одетый в грязную испачканную одежду, прикрыл рукой глаза от света. Он дрожал от слабости и страха.

— Я умираю от голода, — тихо произнес ребенок.

Один из конвоиров вошел в камеру и помог ему встать на ноги. Подняв мальчика на руки, он вынес его из тюрьмы. Затем Уиллиса втолкнули в помещение, где несколько дней держали под арестом бедного ребенка. Прежде чем дверь закрылась, Крис увидел, как полковник подошел к небольшому зарешеченному окну. Он рассматривал школьный двор, заполненный свободными и ликовавшими людьми. Его глаза расширились от изумления, словно толпы «вернувшихся» внезапно умножились в числе и покрыли собой всю планету, навсегда укоренившись в этом мире, в этой жизни, вопреки их прежней смерти.