Его ноги болели. Он опустился на колени, пачкая штаны. Хотя то же самое он делал и вчера, и позавчера, и много дней до этого.

Беллами взглянул на Джейкоба, все еще сидевшего рядом с могилой матери.

— Я сожалею о вашей утрате, — сказал он.

— Вы в этом не виноваты.

— Пусть так, но разве я не могу сожалеть?

— В таком случае я тоже сожалею.

— О чем?

— Обо всем.

Беллами кивнул головой в направлении Джейкоба.

— Он скоро уйдет.

— Я знаю, — ответил Харольд.

— Они, как правило, становятся замкнутыми. По крайней мере, мне так говорили специалисты в Бюро. Конечно, бывают и исключения. Иногда они просто поднимаются в воздух и исчезают. Но обычно за несколько дней перед своим уходом «вернувшиеся» становятся отрешенными и молчаливыми.

— Да, по телевизору тоже так говорят.

Харольд подтянул к себе очередную порцию мусора. Его руки были черными от золы до самых предплечий.

— Не знаю, утешит ли это вас или нет, но исчезнувших «вернувшихся» находят в своих могилах, — сказал Беллами. — Они каким-то образом возвращаются туда.

Харольд ничего не ответил. Его руки двигались по собственной воле, будто бы чувствуя близость той вещи, которую он искал. Пальцы старика были ободраны до крови и усеяны занозами, но он не останавливался. Беллами с печалью наблюдал за его движениями. То же самое он видел на протяжении долгого времени. Наконец, сняв пиджак и опустившись на колени у кучи обломков, он тоже начал перебирать руками золу и обугленные куски досок. Двое мужчин молча рылись в мусоре, пытаясь найти неведомо что.

Когда Харольд нашел эту небольшую металлическую коробку, почерневшую от жара пламени и пепла разрушенного дома, он тут же понял, что его поиски завершились. Руки старика дрожали от возбуждения и усталости.

Солнце клонилось к горизонту. Начинало холодать. Все говорило о скором приходе зимы.

Харольд открыл коробку и достал письмо. Маленький серебряный крестик упал в просеянную золу. Харольд вздохнул и постарался успокоиться. Письмо наполовину обгорело от сильного жара, но многие слова, написанные элегантным почерком Люсиль, сохранились.