– Обжора, дурында! – Джерри хотела было огрызнуться на братишку, но, подумав, что ссора может осложнить ей жизнь на ближайшие несколько дней, придержала язык и только состроила рожу. Том ответил тем же.

В коридор ворвался сильный порыв холодного воздуха.

Чарльз приоткрыл кухонную дверь и крикнул: «Ну что, есть у нас ужин, наконец?»

Труди выглянула в темноту. Когда Чарльз подошел с приготовленными деньгами, она растерянно сообщила: «Там никого нет».

Отстранив жену, Чарльз высунулся в ночь.

– Что за идиотизм, – буркнула Труди, ни к кому не обращаясь.

Дети сбились у нее за спиной, толкая друг друга. Чарльз, сунув деньги в карман, подошел к калитке, выглянул на улицу, посмотрел влево, вправо. Фонари не горели, но светила полная луна, так что видимость была прекрасная. Пожав плечами, Чарльз повернулся к ним.

– Никого, – сообщил он. – Но я же ясно слышал звонок. Вы тоже слышали?

– Я еще удивилась, что еду привезли так быстро, – сказала Джерри. – Они сказали, что приедут через час, а прошло от силы минут пятнадцать.

– Ой, глядите! – Том замахал рукой. – Пугало.

Обтрепанная шляпа на голове у чучела покачивалась на ветру, и на какую-то секунду всем показалось, что его застали врасплох, пока оно за ними шпионило… стоя в чистом поле прямо против их окон, с торчащими из рукавов пиджака растопыренными руками в перчатках.

Джерри попятилась с крыльца назад, в дом и больно стукнулась о подставку для зонтиков, ту, что миссис Финч подарила родителям, когда они уезжали из Манчестера.

– Его тут не было, – сказала девочка, тряся головой.

Том посмотрел на сестру, потом опять на пугало, которое гордо возвышалось в поле за дорогой, ярдах в десяти-двенадцати от рыхлой и растрепанной живой изгороди.

Чарльз хмурился, не зная, что сказать.

– Его тут не было, – повторила Джерри.

– Я тоже слышала звонок, – сказала Труди.

Все четверо уставились на пугало.

Никто не мог произнести ни слова – честно говоря, Том уже думал, что его семья навсегда лишилась дара речи. Сестрица время от времени изрядно его донимала, но сейчас, видя, как она испуганно сжимается в комок, Том невольно ощутил сочувствие. А заметив, что мать подняла воротничок на блузке, будто прячась в доспехи, он и сам поежился от внезапного страха. Нужно было что-то предпринять.