– Мне включить приборы, мистер Ньюсам, или пока уйти?

Уходить ей не хотелось. Она столько раз слышала эту историю – важная встреча в Омахе, крушение, Эндрю Ньюсама выбрасывает из горящего самолета, сломанные кости, раздробленный позвоночник, вывих берда, последующие двадцать четыре месяца невыносимых страданий, – что та до смерти ей наскучила. А вот Райдаут вызывал интерес. Другие шарлатаны тоже не заставят себя долго ждать, теперь, когда все признанные медициной средства исчерпались, но Райдаут был первым, и Кэт хотелось посмотреть, каким образом этот похожий на фермера мужчина заставит Энди Ньюсама расстаться с крупной суммой денег. Или попытается это сделать. Ньюсам никогда бы не сколотил столь баснословного состояния, будь он глупцом, но он изменился, и не имело значения, воображаемы его боли или реальны. По этому поводу у Кэт имелись кое-какие теории, но нынешняя работа стала самой выгодной в ее жизни. Самой благодарной – пусть только в денежном выражении. И если Ньюсаму хотелось продлить мучения, почему не дать ему такую возможность? Это его собственный выбор.

– Да, милая, подключи меня.

Он посмотрел на нее, приподняв брови. Когда-то эта игривость могла быть настоящей (Кэт догадывалась, что Мелисса способна многое рассказать на данную тему), но теперь его кустистые брови двигались лишь за счет мышечной памяти.

Кэт вставила провода в гнезда пульта управления и щелкнула тумблером. Правильно поставленные приборчики направили бы слабые электрические разряды в мышцы Ньюсама. Считалось, что такая терапия имеет несомненное позитивное воздействие… хотя никто в точности не знал, как это работает и не представляет ли собой еще одну разновидность плацебо. Однако сегодня вечером приборы ничем не смогут помочь Ньюсаму. Свободно болтаясь у него на конечностях, они превратились в дорогие жужжащие игрушки.

– Мне?..

– Нет, останься! – воскликнул он. – Время для терапии!

Мой раненный в бою господин отдал команду, и я могу лишь подчиниться.

Она наклонилась, чтобы вытащить из-под кровати ящик с медицинскими инструментами. В нем лежали предметы, которые многие ее пациенты называли не иначе как орудиями пыток. Дженсен и Райдаут не обращали на нее внимания. Они продолжали смотреть на Ньюсама, которому, может, и явилось (а может, и не явилось) откровение, изменившее его жизненные приоритеты, но который по-прежнему с удовольствием правил своим двором.

Он поведал им, как очнулся в клетке из металла и марли. Обе ноги и одна рука были подвешены к так называемым внешним фиксаторам, чтобы полностью обездвижить суставы, скрепленные «доброй сотней» стальных штифтов (на самом деле всего семнадцатью; Кэт видела рентгеновские снимки). Фиксаторы удерживали на месте поврежденные и раздробленные кости: бедренные, большие и малые берцовые, плечевые, лучевые, локтевые. Всю спину от бедер до основания шеи покрывал корсет в виде металлической кольчуги. Он рассказывал о бессонных ночах, казалось, длившихся не часами, а годами. Он говорил о безумных головных болях. Он в деталях описывал, как даже от легкого движения пальцами ноги боль пронзала все его тело до самой нижней челюсти и какой мучительной агонией в ногах оборачивалась настоятельная просьба врачей иногда шевелить ими, несмотря на фиксаторы, чтобы конечности не утратили полностью своих функций. Он описывал пролежни и рассказывал, как подавлял рвавшиеся наружу крики злости и страдания, когда медсестры пытались перевернуть его на бок, чтобы обмыть.