— Олег Павлович, хотя бы попытайтесь, ведь была зима, так? Он явно не в рубашке приехал.

— Да зачем тебе это, — недоумевал лесник. — Хотя постой, ведь, правда, морозы стояли крепкие, вроде шапка-ушанка была… не завязанная, тулуп, или нет, ватник… нет, не вспомнить, извиняй.

— А на ногах? Ботинки?

— Какие ботинки, мы раньше и не знали, что за зверь такой. Дык, валенки.

Вот и все, часть головоломки встала на место. Вернее, я на это надеялась, надеялась, что не ошибаюсь.

Я подошла к краю овражка, примеряясь к спуску.

— Куда? Очумела девка. — Старик мотнул головой, растерянно наблюдая, как я неловко ставлю ноги на скользкие от влаги камни.

— Не волнуйтесь. — Я переступила на следующий валун и вгляделась вглубь завала. — Мне надо…

Что именно надо дурной девке в овраге с кучей камней, мне придумать так и не удалось.

— Окстись! Ноги переломаешь.

— Лучше расскажите, почему этот ручей ребятня зовет проклятым? — постаралась отвлечь Олега Павловича.

Между камнями торчали пучки пожухшей травы, слипшаяся от влаги земля напоминала остатки старого раствора, из последних сил цепляющегося за булыжники. Ветер и ключник постарались на славу, большинство камней человеку даже не сдвинуть с места.

— Дык, — старик прочистил горло, — известная в наших краях страшилка.

Лесник посмотрел на меня с большой печалью. В какой-то мере я его понимала: приперлась городская или просто неместная деваха, задает вопросы, лазает по буеракам, вроде ничего противозаконного не делает, но того гляди — свернет себе шею на вверенной ему территории.

— Чем же сейчас пугают друг друга дети темными ночами у костров?

Я запустила руку в широкую щель между булыжниками. Холодные твердые округлости каменных боков, грязь, застревающая под ногтями, ошметки чего-то неопределенного, и так до тех пор, пока путь не преградил очередной булыжник.

— Дык, бают, здесь, у ручья, призрак мальчика живет, погибшего в лесу, мол, заводит он людей в глушь и бросает.

Слева завал камней был меньше, его накрывала основательная куча бурелома. Я стала раскидывать ветки в разные стороны, не особо заботясь, куда они летят. На ветках кое-где сохранилась увядшая листва, острые сломы сучков царапали руки, но я не обращала внимания, все еще надеясь на удачу. Все еще цепляясь за одну-единственную фразу ключника. И за валенки, которые были на Сергее Гранине в тот день.

— Чушь это, — недовольно продолжил лесник. — Эту глупость мы с пацанами и придумали, малышей пугать, сразу после исчезновения Матвея. Понимаю, набрался ума-то к старости, не дело с таким шутовать, а тогда… — Он махнул рукой. — Кто ж знал, что выдумка так приживется, а все из-за варежки этой…