— Как можно никому не верить? — спросил Иван. Он понимал: с этим человеком спорить бессмысленно. Он живет в своем злобном мирке, и думает, что вся все-ленная такова.

— Можно. Да так и жить легче. Верить можно только мертвым: они не продадут.

Иван задумался. Судя по словам, сокамерник был одинок, но, в отличие от Ивана, у него есть выбор. Он мог изменить жизнь, если бы захотел, ему не мешают черные пернатые твари… А жить, никому не веря — разве это жизнь?

Иван верил! Хотел верить, что хозяина можно найти и вернуть страшный дар. Хотел верить, что будет свободен. Не останься у него хоть капля этой веры, он бы уже не был человеком.

Через час дверь камеры открылась.

— Воронков, выходи! — сказал незнакомый милиционер.

Иван вышел. Куда его ведут? Снова допрос? Иван понимал, что ему не по-верят, но лгать не хотел и не собирался.

Войдя в знакомый кабинет, он увидел у стены на стульях двух мужчин. Ива-на посадили между ними. Через минуту дверь открылась и вошла девчонка с ро-дителями.

— Присядьте вот тут, — сказал родителям опер. — Иди сюда, Таня, не бойся. Вот здесь сидят трое дядей. Покажи, которого из них ты… видела в лесу. Который на-пал на тебя? Посмотри внимательно и не бойся. Который?

Девочка смотрела на мужчин, и ее удивленный взгляд остановился на Иване.

— Здесь его нет, — сказала она, и Иван вздохнул с облегчением.

— Точно нет? — обескуражено сказал оперуполномоченный. — Ты хорошо его помнишь?

— Хорошо. Здесь его нет, — повторила девочка.

— Ладно, спасибо вам, вы свободны, — сказал он родителям. Они и девочка ушли.

— Вы тоже свободны, — два мужика поднялись и вышли. Иван остался в кабинете. Опер смотрел на него. Внимательно и недружелюбно.

— Ну, верите теперь, что это не я? — спросил Иван.

— Я никогда никому не верю, — ответил опер. — Я верю фактам.

Иван не знал, что сказать. Примерно то же говорил и Тертый…

— Вы свободны, гражданин Воронков. Свои вещи возьмете у дежурного.

Иван молча поднялся. Хотелось, чтобы они извинились. Но вряд ли он дож-дется. Милиция не извиняется.