* * *

– Помоги.

Вместе они начали раскидывать упакованные тюки военной формы.

– В Украину пойдет?

– Туда. Тут на вес продают, а там…

* * *

– Вот оно. Смотри.

Винтовка шла уже в кейсе, к ней шел прицел, который явно не предусматривался штатной комплектацией. Он достал прицел, с сомнением посмотрел на него.

– Ни хрена! Это вот чо?

– Что заказали, – пожал плечами литовец.

Нет, это полный пипец – брать к высокоточной винтовке не оригинальный, а китайский «Льюполд». Зашибись! Разница в цене – раз в десять.

Купить дорогую высокоточную винтовку и к ней китайский прицел. Це Украина!

– Ты хоть ее пристреливал?

– Не. Но тут можно, стрельбище недалеко.

Кольца – моноблок, с уровнем и угломером, но тоже Китай.

Пристрелять они пристреляли, но сколько на винтовке продержится «ноль», сказать было сложно. Хорошо, что ему винтовка была нужна только на один выстрел.

С литовцем он расплатился – заплатил три с половиной тысячи фунтов. Довольно много, но выбирать не приходилось. К винтовке он купил десять патронов Hornady TAP.

Лондон и в самом деле очень разный, и скорее всего это самый неанглийский город во всей Англии. Это город, в котором до шестидесяти процентов его жителей родились не в Лондоне, и если русские, украинские и индийские олигархи скупают дорогую недвижимость и стараются стать большими англичанами, чем сами англичане, то другие мигранты приезжают в город совсем за другим. Они приезжают сюда не для того, чтобы стать англичанами, и очень ревностно сохраняют свои общины, свои национальные и культурные особенности – на нормальном языке это значит, что они приносят с собой в Лондон свой Кабул, свой Пешавар, свой Хомс, свой Могадишо, свой Триполи – и с какого-то момента место, где они живут, начинает походить на города, откуда они прибыли. За исключением того, что там не стреляют. И только дети – не все, но довольно многие – вырываются из затхлого мирка добровольных национальных и религиозных гетто, куда их всеми силами загоняют родители[36]. Родители, которые приехали в один из наиболее динамичных и многоликих городов на земле – но так ничего и не поняли, оставшись в душе крестьянами и ревностными мусульманами…