– Откуда ты знаешь?

– Когда мы в церквушку эту зашли. Кто нашел выход на колокольню? Причем почти сразу, не ищась особо. Кондрат!

…

– Кто из нас лучше других из снайперской стреляет. Тоже Кондрат!

– А на фига ему? – спросил Ватник.

– Наверное, Попцов приказал. Он самый близкий к нему был – и самый тупой. Попцов, наверное, ему приказал нас всех… одного за другим кончить. Никто, кроме Кондрата, на такое бы не подписался. А Попцов ушел бы. Ему свидетели не нужны были.

– А Москва?

– Да при чем тут Москва, какая сейчас разница! Попцову сейчас вышка светила! Не за Москву! Ну, соображай!

Помолчали. Потом все трое медленно начали опускать оружие. И тут Салим сказал:

– Погоди. А тогда кто Попцова?

Золотов успел первым. Длинная очередь разорвала мертвую тишину.

– Я, – в наступившей, после того как опустел магазин, тишине сказал Золотов, – и Кондрата тоже я. Извините, пацаны…

Земля давно не знала человеческих рук, но ему удалось найти лопату с целым черенком. Выкопав на огороде шесть могил, он похоронил своих сослуживцев одного за другим – Попцова, Кота, Салима, Ватника, Тыкву и Кондрата. Смастерил как мог кресты и поставил их на каждом могильном холмике. Потом, вытерев руки, он вернулся в дом. Тот самый, где они нашли погреб с вареньем.

Слазал в погреб, достал еще банку. Потом принес дров, как смог развел в печке огонь, поставил чайник. Как только вода закипела, заварил чай, открыл банку варенья…

Вспомнилась бабушка. Она жила в деревне, он приезжал к ней на лето. Она его просто любила… и, кроме этой простой любви, ему ничего и не надо было. Только бабушки больше не было. И никого больше не было.

Было только шесть могил. И он – единственный выживший.

Он не всегда был таким. Когда-то он был нормальным человеком. Нормальным…

Потом он стал другим.

А сейчас он просто понял: кто-то должен прекратить путь кровавой своры, членом и частью которой он являлся. Хоть как, но прекратить.