Разорвут ли их на части агенты-ищейки?

Она не могла незаметно разбудить Лиру с Орионом, чтобы те спрятались в минивэне. Луч фонарика был уже футах в двадцати от них и двигался вокруг автофургона, принадлежащего пожилой паре, с которой Джемма разговаривала еще вечером.

Им никак не выбраться отсюда. Они рискуют налететь на какого-нибудь несчастного отца, направляющегося в туалет, или на детей, спящих в палатке.

– Ложись, – велела Джемма.

Надо притвориться спящими и молиться, чтобы их не обнаружили.

Может, в темноте их не узнают? Пит лег рядом с Джеммой, а она тут же набросила одеяло ему на голову и укрылась сама. Их дыхание смешивалось и казалось Джемме оглушительным.

Джемма была настолько испугана, что и не задумывалась над тем, как близко они лежат, уткнувшись коленками в коленки и почти соприкасаясь носами. Грудь Пита поднималась и опускалась.

Но стоило им улечься, как Джемма услышала чей-то голос.

– Джемма!

Она мгновенно уселась в полубреду, не веря собственным ушам. Быть такого не может!

– Эйприл? – проговорила она.

– Господи, Джемма! Слава богу! – громко прошептала Эйприл.

Фонарик шлепнулся наземь – и на секунду, пока Эйприл наклонялась за ним, яркий луч осветил ее зеленые кеды.

– Ты где?

Джемма сбросила одеяло и вылезла из машины. Она сделалась неуклюжей от счастья.

– Здесь, – сказала она. Луч метнулся к ней и задержался на секунду на ее лице.

Джемма протянула руки – и Эйприл влетела к ней в объятия.

– Я едва не спятила! – затараторила она, едва не уронив Джемму. – Понимаешь, я жутко разозлилась – у меня же испанский темперамент и все такое, – но через несколько часов после ухода из дома мне стало паршиво! Будто мой желудок попытался изнутри сожрать сам себя. Я вернулась домой, а вы уже ушли, а вечером мне позвонили твои родители…

– Как ты меня нашла? – Джемме захотелось потрогать Эйприл – волосы, нос, плечи, – чтобы убедиться, что та – настоящая.

– Да по приложению «Мой айфон», чучело! – засмеялась Эйприл.