Потому что глубоко внутри она, конечно, понимала, что они этого не заслуживают. Они
По сути, она даже хуже, чем доктор Саперштайн. Он относился к репликам как к предметам. Но он хотя бы не притворялся.
Доктор О’Доннелл притворялась, что реплики что-то значат для нее, и хотела, чтоб они ее за это любили.
Женщина с пассажирского сиденья приблизилась к ним. Пальто у нее на талии смялось.
– Это какое-то медицинское исследование? – спросила она.
Доктор О’Доннелл улыбнулась, и Лира не могла поверить, что когда-то любила эту улыбку.
– Абсолютно верно, – сказала она. – Медицинское исследование. Тестирование фармацевтических средств. Все только добровольно.
– Она лжет. – Лира наконец обрела способность дышать. Но речь требовала от нее таких усилий, что каждое слово казалось маленьким взрывом. – Она держала нас взаперти. Она… она нас не отпустит. Не верьте ей.
Доктор О’Доннелл даже не взглянула на нее.
– Паранойя, как я и сказала.
Пожарные обменялись взглядами.
– Они кажутся довольно подавленными, – засомневался мужчина. Но Лира готова была поклясться, что он тянет время.
– Конечно, они подавлены, – ответила доктор. – У них плохая реакция на новый препарат.
Голос ее звучал спокойно. И сама она казалась спокойной. А как выглядели они с Орионом, даже трудно было вообразить.
– И я не могу помочь им, пока мы не вернем их в здание. Они нуждаются в наблюдении. Нужно следить за их сердечным ритмом.
Лира сразу поняла, что доктор О’Доннелл одержала верх. Она увидела, что пожарные поверили ей. Они стряхнули свои сомнения, словно какой-то раздражитель.
– Пожалуйста… – попытался Орион, но его голос сорвался, и Лира увидела, что он тоже все понял.
– Спасибо, что приехали, – сказала доктор О’Доннелл. – Мы вам очень признательны.