Щекотала…

Девушка все еще ревела.

Анатолий вжался в кудрявые волосы еще сильнее. Немного наклонился. Медленно залез языком девушке в ухо.

Всхлипывания стали тише. Девушка ощутила, как ее ухо заполнили влага и жар. Но не отвернулась. Не остановила охотника. Перестав всхлипывать, Аида повернула голову и поцеловала охотника. Пухлые губы девушки были солеными от слез. Лицо было влажным и горячим. Но язык был сладким.

Она тоже хотела…

Ее длинный язык проникал охотнику до самого горла. Еще и еще. И еще. Он двигался все быстрее. Он извивался.

Охотник положил левую ладонь девушке между бедер. Аида стала гладить щеку охотника. Медленно. Едва касаясь. Рука девушки была нежной и теплой. Ей было приятно. Грубая острая щетина добавляла остроты.

Мягкая кожа и грубая щетина.

Холодное и горячее.

Черное и белое.

Инь и ян.

Колдун по-прежнему лежал на своей полке и бормотал. Что-то совершенно неразборчивое. Невнятное. Быстрое. Колдун спятил. Это было совершенно очевидно.

А парень… по-прежнему был неподвижен. Лицом к стене. Кажется, он был мертв. Уже сутки, как мертв.

Рука Анатолия скользнула в прореху платья.

Под платьем было горячо. Очень горячо…

И влажно.

Аида едва заметно дрогнула.

Так вздрагиваешь, когда тебе протыкают палец, чтобы взять для анализов кровь. Вроде бы и не больно. Но как-то страшно.

Напряжение…

И раз… укол. Едва ощутимый. Ты его ждал. Больно не было. Но ты все же вздрогнул. Едва заметно.