Девушка вздрогнула точно так же. Она ждала этого…

Ее язык проникал все глубже. Он заполнял все пространство до краев.

Он был бесконечным…

Руки охотника были закалены. Охотой и кузнечный ремеслом. Они со всех сторон были в мозолях, шрамах и морщинах. Даже кости стали толще и тяжелее. Даже они были в шрамах. Пальцы охотника тоже были широкими и тяжелыми. Как кузнечные щипцы. Которыми он держит раскаленную железку. Между наковальней и молотом. Сует эту железку в раскаленные угли. Достает ее оттуда.

Под изодранным грязным платьем на девушке ничего не было. Она была совершенно голой. Средний палец охотника скользнул внутрь. Одним легким, но напористым движением он провалился в девушку по самое основание.

Широкий грубый палец оказался внутри. Там было скользко. Узко. И горячо.

Очень горячо…

Там внутри горел огонь. Пожарище. Как в земных недрах. Или в кузнечном горне. И когда палец вошел до самого основания, девушка протяжно выдохнула. Ее дыхание было горячим, словно струя пара. Та самая, которая вырывается из кипящего чайника. Ее дыхание было сладким.

Внутри девушки стало уже. Еще уже. Палец обволокло со всех сторон. Он был схвачен.

Охотник продолжал целовать девушку. Ее язык был сладок. Он был такой сочный. Такой подвижный. Такой длинный. Что его хотелось откусить.

Очень хотелось…

Анатолий стал двигать пальцем. Водил им из стороны в сторону. Сгибал и разгибал. Поворачивал его. Немного высовывал. Засовывал обратно.

Внутри было упруго. И податливо. Это чем-то напоминало мокрую горячую глину. Глина тоже упругая и скользкая. Каждая глина, конечно, упруга по-своему. По-своему податливая. По своему скользкая. Прямо как женщины. Одинаковых нет.

И глина Аиды была самого высшего сорта. Экстра класса.

Девушка стала двигать тазом. Сперва чуть заметно. Едва ощутимо. Но движения становились смелее. Она уже не могла себя сдерживать.

Левой рукой она расстегнула три большие деревянные пуговицы своего платья. Своих грязных вонючих обносков. Они уже сотню раз пропитались потом. Запахом грязного тела. Пылью. Кожным салом.

Три огромные пуговицы одна за другой выскользнули из петель. Петли были растянутыми. Пуговицы едва в них держались. Они томились в петлях с того момента, как девушка оказалась в тюрьме.

Но теперь они освободились…

Они дождались…

Анатолий вытащил палец из девушки. Не без труда. Палец засасывало внутрь. Пальцу нравилось там. Но его вытащили.