Несколько мгновений спустя, когда страх чуть было не заставил меня отказаться от надежды, я вдруг испытал неожиданное облегчение. То подскальзываясь, то оступаясь, судорожно хватая ртом воздух, я резко остановился и замер на месте, потому что мне показалось, что топот ног рогатых тварей движется мне навстречу! Демонические звуки приближались, и я прижался лицом к базальтовой стене, развел руки в стороны и в отчаянии ухватился за выступы камней. И вдруг я нащупал кончиками пальцев щель, полностью скрытую в ночной темноте. То ли проход, то ли просвет между домами.

Я протиснулся в этот просвет, стараясь дышать бесшумно и сражаясь с безотчетным желанием закричать от страха. Было темно — хоть глаз выколи, и мне в голову пришла ужасная мысль: а вдруг этот узкий проход заканчивался тупиком? Тогда мне точно конец! И тут, словно бы в ответ на мои отчаянные мольбы, где-то позади меня послышался разочарованный голос, а я выскочил из щели на пустынную улицу, где не было и следа мерзких торговцев.

Бегство от погони завело меня далеко от дома Бо-Карета, но теперь, когда оправдались мои худшие страхи, когда мной овладела тревога, нечего было и думать о том, что спрятаться на ночь где-то в городе. Я должен был бежать из Дайлат-Лина в Ультхар или Нир — как можно дальше и как можно быстрее, и оставаться там до тех пор, пока я не придумаю, как спасти город от безумного проклятия.

Не прошло и часа — и я оставил город далеко позади и оказался в ненаселенной местности. Я зашагал в направлении Ультхара. Полная луна время от времени пряталась за облаками, было прохладно, но еще долго я не чувствовал холода — так сильна оказалась лихорадка, охватившая меня во время панического бега. А когда холод настиг меня, пот, покрывавший мою кожу, стал ледяным, и я плотнее закутался в плащ, зная, что перед рассветом станет еще холоднее. Насчет еды и воды я не особо переживал: в пустыне между Дайлат-Лином и Ультхаром немало источников и оазисов. Гораздо больше я переживал за то, верно ли выбрал дорогу. Не хотелось забрести в глубь пустыни! На открытой местности я всегда ориентировался неважно.

Довольно скоро с той стороны, где, по моему мнению, должен был находиться юг, стали наплывать густые тучи и закрыли луну. Через некоторые время я смог ориентироваться только по звездам, время от времени проступавшим в просветах между тучами. А потом тени, отбрасываемые песчаными барханами, словно бы стали длиннее, и у меня возникло неприятное ощущение, будто я не один. Я стал то и дело нервно оглядываться через плечо, и дрожь моя теперь была вызвана не только ночным холодом. У меня возникло ужасное подозрение, и я должен был его тем или иным способом рассеять.